Иоанн Кронштадтский

«Если кто скажет горе сей: поднимись и ввергнись в море, и не усомнится в сердце своем, но поверит, что сбудется по словам его, — будет ему, что ни скажет» (Мк. 11:23).

Мы прилетели в Гамбург на гастроли. А я с тех пор, как узнала про предстоящий тур в Германию и посмотрела в интернете местные православные храмы, только и жаждала попасть в самый большой православный храм в Германии: храм Иоанна Кронштадтского в Гамбурге.

Молилась перед иконами Иоанна Кронштадтского без особых веры и усердия и на всякий случай, чтобы святой всё управил и я попала к нему в храм. И за пару дней до вылета написала в сам храм на электронную почту, что мол, хочу к Вам попасть, познакомиться с батюшками и общиной и, может быть, исполнить песни о Боге, но мне никто не ответил на тот момент.

И шансов попасть туда было и так мало: выступали мы в другом конце этого огромного города, а жили, как вышло, от храма ещё дальше. Но я продолжала обращаться к святому в краткой молитве.

Мы вылетели из Москвы и по прилёту в Гамбург сразу поехали на концертную площадку, выступили и заселились вечером в гостиницу. Мы уже знали, что на завтра, в пятницу, запланированный в следующем городе спектакль отменился, и мы останемся в Гамбурге ещё на сутки. Отмена спектакля всех огорчила. И только моя тайная радость, что, может быть, я тогда доберусь до храма, сразу меня утешила, но не обнадёжила. И в храме по расписанию службы в пятницу не было. Время появилось, но здесь всё так для нас, приехавших из России, нынче стало дорого, что мы готовы были сдавать пластиковые бутылки из-под воды по двадцать пять центов, чтобы хоть так не жалко было платить за проезд, но и их у нас не приняли: они оказались не с тем штрих-кодом.

Проезд по городу для нас выходил таким дорогостоящим, что принципиально из нас никто передвигаться по Гамбургу на транспорте не хотел.

Всем коллективом мы дошли до торгового центра, куда все рвались в этот день на распродажи, пешком часа за полтора. Оттуда каждый без обид пошёл в своём направлении. И я, набравшись смелости и прогоняя страх, всё же отправилась в храм, просидев перед этим около часа в вай-фае торгового центра и разбираясь в картах города в интернете. Расстояние, действительно, было огромным, а я не могла здесь даже никого нормально ни о чём спросить. По-немецки не говорю. По-английски еле-еле. Карта Гамбурга у меня неполная.

А время идёт. И потом начнёт темнеть. А вернуться из храма в отель пешком представлялось уже вообще невозможным.

Но! «Невозможное человекам возможно Богу!» (Лк.18:18-27). Я — на каблуках. И сейчас пройти предстояло километров девять. Но делать в этом городе больше мне всё равно было нечего. В пятницу я не могу здесь даже гамбургеры поесть.

Пошла наугад. Все, кого я пыталась по-английски спросить, оказывались в лучшем случае немцами, с которыми английский у нас разный, а то и приезжими, но не из России. И все смотрели на меня, как на сумасшедшую, слыша, что мне надо добраться именно пешком, будто дотуда вообще нет дороги.

Долго шла, пытаясь хотя бы войти в то пространство, которое на моей карте, взятой в отеле, уже обозначено. И в момент входа в эту карту спросила, где я, очередного встречного мужчину, который оказался поляком и сначала позвонил своему русскоговорящему другу и дал мне трубку, а потом довёл меня до русского офиса, где все говорили по-русски и уже точно показали мне по карте путь, но, конечно же, сказали, что пешком так никто не ходит, и это идти несколько часов, а проезд стоит всего три евро и тридцать центов. Всего, ну.

И я стояла на своём. И я бы ловила попутку, но где здесь встать, чтобы это было законно и машина могла остановиться, а водитель мог успеть воспринять мою просьбу подкинуть?

И хорошо, что раз пять меня всё-таки не сбили велосипедисты, потому что я всегда по своей русской уверенности, что там, где не ездят машины, люди и ходят, на деле шла исключительно там, где положено ездить велосипедистам, не зная, что это выделенные для них дорожки.

Обострялось чувство выносимой нелёгкости бытия, но и вера в этих предлагаемых мирских обстоятельствах гонения усиливалась даже просто от безвыходности и шептала мне: «Только не сомневайся! Всё наладится! А в храме тебе кто-нибудь поможет добраться до отеля!» Но это была самоуверенность и самонадеянность, а не вера так-то, но всю дорогу я то читала Богородичное правило, то напевала автоматически полумолча: «Всюду Ты, бесконечный Бог-Творец! Бесконечный Бог-Отец! В Своём Слове неизменный!..»

Брела своим личным крестным ходом, на который ни у кого не брала благословение. Так я и дошла на каблуках, даже не присев и не ощутив боли в спине от торгового центра до храма больше, чем за два часа, прогулочным шагом, по улицам, набережной и мостам. И, когда увидела не только сам храм Иоанна Кронштадтского, но и свет в нём, почувствовала, что не просто выполнила сверхзадачу духовного осознания своей сегодняшней пятницы, но видимо, кто-то выполнил её для чего-то за меня.

Вошла в самый большой православный храм Германии, а там не только открыто и свет, но и батюшка служит молебен, которого нет в расписании, и услышав от него церковнославянский текст, я чуть в обморок не упала от неожиданности, хотя сюда я и шла. Надо было обязательно подойти к батюшке. Помощница из лавки спросила, хотела ли я свечи, а с батюшкой договаривалась ли о встрече. Я сказала, что нет. Но после молитв подошла к батюшке, почти бесстрашно, и попросила благословения и исповедать меня.
И всё потом ему рассказала о своей тяжёлой актёрской работе, как давно я пытаюсь завязать с лицедейством в любом виде, что пишу и исполняю христианские песни, а сейчас я пришла из другого конца города (уже стемнело), и я понятия не имею, как попаду в отель.

Священник оказался родом из Украины. В общем, развязка уже логична. Он не только показал мне дом Чайковского, напоил меня чаем и сам включал мне православные песни, но и купил мне билет до отеля, объяснил и показал, как ехать.

А пока мы около часа пили с ним чай в ожидании транспорта по времени, мы обсудили ситуацию на Украине, всех подвижников и святых нашего времени, поскольку здесь моё немногословие, как обычно, дало сбой. И только мне приходила на ум очередная мысль, как батюшка произносил то же самое вслух. А в реальности я вообще не осознавала, что со мной сейчас происходит. Кто кому ангел? Священник поит меня чаем и организует мне проезд назад, хотя сам пользуется общественным транспортом по определённым часам и уже два года не может перевезти свою семью из Украины в Гамбург.

Вот, а я-то по пути к Иоанну Кронштадтскому и не сомневалась, что до отеля после церкви как-то доберусь, так как мне просто ничего не оставалось, кроме как не сомневаться.

Мы вместе проехали две остановки на метро, и батюшка вышел, бесстрашно благословив меня в вагоне, где, кроме нас двоих православных, все остальные были разных национальностей и далеко не православные.
Перед выходом батюшка дал мне свою визитку, из которой я только теперь узнала его имя.

Батюшка вышел из вагона, а я поехала дальше, и вдруг меня озарило: Иоанн — его зовут именно Иоанн! Как и Иоанна Кронштадтского! Я чуть не расплакалась прямо среди мусульман в этом метро. Это не чудо?! Это совпадение?! Я в прелести? Как сам Иоанн Кронштадтский привёл меня к себе, за полчаса до закрытия храма и так утешил и укрепил мою веру!

Когда я по приезде в гостиницу написала батюшке слова благодарности за чудо нынешнего дня, он ответил: «Я тут ни причём. Как говорил Антоний Сурожский: «Священник — это ослик, на котором Господь въезжает в Иерусалим». Храни и Вас Господь!»