Набитая оскомина: эволюционизм

Хотелось бы поделиться некоторыми личными замечаниями и размышлениями относительно темы, которая уже изрядно набила практически всем оскомину – это теория эволюции. Если вдруг Промыслом Божьим сюда забредет кто-либо из наших отцов, братьев и сестер, поддерживающих эволюционизм или даже разбирающихся в научной концепции эволюционизма, то я, положа руку на сердце, признаю, что готов услышать в свой адрес обвинение в неразборчивости и невежестве.

***

ПРОИСХОЖДЕНИЕ ВИДОВ

В Библии иногда находят указания на эволюцию в словах книги Бытия: «да произведет вода…» (Быт. 1:20). Действительно, в свете эволюционизма здесь можно усмотреть библейское указание на то, что природа способна к саморазвитию, а жизнь зародилась в воде. Но в 24-м стихе той же главы бытописатель пишет: «И сказал Бог: да произведет земля душу живую по роду ее, скотов, и гадов, и зверей земных по роду их». Возможно, я чего-то не смыслю в современных эволюционистских тенденциях, но причем здесь «земля», которая «производит» животных, когда теория эволюции говорит о воде?

Если не обращать внимание на это несоответствие, то можно рассудить иным образом и поставить вопрос: какой очевидный вывод можно сделать из самого текста Библии? Вывод, конечно, на поверхности: однородная субстанция (вода или земля) становится источником доставки видов. А это, смею предположить, указывает на следующий вывод уже в свете некоторых научных представлений, но без выхода за рамки креационизма: происхождение из однородной субстанции видов живых существ обуславливает единство «химического мира», а то и структурированную взаимосвязь генов. Ген – это как бы исходный ключ, который изначально определяет на биологическом уровне свойства и процесс развития организма, как семя, из которого вырастает дерево. И если мы видим, что виды в мире состоят из комбинаций химических элементов, что эти виды могут иметь между собой взаимосвязанные цепочки генов, то это еще не вынуждает нас сводить эту данность к эволюции. Такое сведение было бы насильственным и искусственным.

ИЗМЕНЕНИЕ ВИДОВ

Креационизм, как мне представляется, вполне способен допустить, взирая на некоторые семейства живых существ (например, псовые – лисы, волки, собаки), что Богом при сотворении мира мог быть создан конкретный предок как подлежащий вид, а только потом уже происходило по естественному порядку изменение внутри этого вида, что приводило к появлению новых видов, но без преодоления естественных границ этого общего подлежащего вида. То есть нигде нет гарантии, что, например, из современных амфибий, пусть даже через многоступенчатый процесс развития, произойдет нечто подобное собаке.

Вся проблема только в том, когда происходил процесс изменения внутри вида-предка – до грехопадения человека или после. При этом замечу, что речь только о внутривидовом изменении без внесения сюда идеи о естественном отборе, предполагающем цепь смертей в животном мире. Внутривидовые изменения до грехопадения вполне могли происходить и без предполагаемого естественного отбора. Однако эволюционизм настаивает, что изменение видов проходит рука об руку с естественным отбором. Тут-то и возникает дискуссионный вопрос о смысле смерти. Смертность и тленность (следовательно, и четкое представление о страдании и боли) твари до грехопадения может признавать лишь считающий, что в таком изначальном до-греховном мире есть премудрый Божественный замысел. Такие мнения есть, но они не бесспорны, особенно это очевидно для тех, кто сталкивался со страданием животных.

ПОДОБИЕ ВИДОВ

Иногда можно встретить доказательства в пользу адекватности теории эволюции для православного мировоззрения, которые опираются на святоотеческие цитаты: мол, Отцы Церкви высказывали убежденность в происхождении человека от животного, которое еще не было наделено «духом» от дуновения Божия (см. Быт. 2:7). Но, насколько я могу судить, контекст подобных высказываний таков, что Отцы подразумевают статус человека по отношению к животному миру, ведь животные имеют лишь смертную душу, а человек имеет ее бессмертной по благодати, поскольку он есть образ Божий. Даже, в согласии с Отцами, можно представить такую цепочку по восходящей: камни имеют тело, растения – тело и жизнь, животные – тело, жизнь и душу, а человек – тело, жизнь, душу и дух. Получается, можно сравнить животных с растениями, ведь у тех и у других есть тело и жизнь, но если у животных отнять душу, то они не превратятся в растения. Следовательно, и человек без «духа» не превратится в неразумное животное в онтологическом смысле.

О человеке после грехопадения Отцы пишут, что он через это уподобился скотам; но потому и пишут так, что все имеющееся в «скотах», есть и в человеке. Когда человек теряет Бога по собственной злой воле, то уподобляется животному образу жизни и как бы лишается образа Божия, но сам образ Божий в нем не исчезает, а только затмевается. Слово «подобие» не означает предельного единосущия, а только то, что «похоже», но не суть «то же самое». В общем, если в человеке есть составляющее животного, то из всего этого буквально не следует вывод, что человек произошел от животного. А эволюционизм как раз и делает такой вывод – логика простая как дубина. Глубинный же смысл такого подобия в том, что человек – это микрокосм; он в относительном смысле содержит в самом себе все составляющие мира: как духовное, так и материальное. Некорректно искать у Отцов того, чего нет.

ФИЛОСОФИЯ КРЕАЦИОНИСТА

Можно понять желание ряда православных эволюционистов убедить остальных в адекватности современных научных положений, но мы должны не забывать, что именно в науке так всегда было, когда определенная парадигма со временем признавалась неверной или неточной. Уже одно это убеждает креациониста сомневаться в том, что теория эволюции соответствует объективной действительности. Более того, вызывает скепсис тот факт, что определенные положения, которые следуют из эволюционизма, во многом противоречат догматическому содержанию учения Церкви. Это касается, в первую очередь, антропологии, амартологии и сотериологии.

Непонятна также тенденция к демифологизации Библии. Это происходит каждый раз, когда мы начинаем воспринимать библейский текст как мифологию и искать в нем то, что хотим найти, в данном случае – следы откровения об эволюции. Психологическая проблема демифологизации заключается в желании самооправдания и чувстве стыда перед научным сообществом. Это вынуждает к натягиванию на Библию позитивистских положений современного сциентизма, тем самым происходит устранение вопроса «а что же на самом деле хочет сказать Библия». Указанный вопрос отодвигается в тень, а на его место встает философия. Пожалуй, любой православный эволюционист скажет, что философия тут не причем, это факты! Но философия всегда причем: сознание определяет бытие. Вера в развитие, в прогресс, а также историзм двигают научными достижениями, поэтому теория эволюции идеально укладывается в эту парадигму. Антропологический оптимизм, сущность которого определяется верой в человека, порождает внутреннее требование считаться с достижениями научного человеческого знания.

Но креационист не обязательно должен быть мракобесом. Он может искренне признавать, что современные научные положения, коими он в меру своих возможностей время от времени интересуется, описывают-таки определенную реальность, но придать им всецело объективность не представляется возможным, потому что человек грешен и разуму его свойственно видеть только то, что он способен видеть эмпирически, а остальное – уже домысливать в соответствии с априорной установкой. Эволюционизм имеет причиной себя самого интерпретацию научных наблюдений: не теория подтверждается фактами, а факты подстраиваются под теорию. В этом коренится своеобразный вектор на плоть, а не на дух, на сугубый рационализм, а не на веру. Креационисту проще придать объективность внутреннему содержанию Библии. Где святой и непогрешимый Бог и где профессор с научными степенями? Хорошо, пусть не Бог спустил с неба Библию: где святой пророк Моисей и где профессор с научными степенями? Ладно, пусть не Моисей написал Пятикнижие, а Ездра собрал в единый свиток иудейские предания, но где, в конце концов, пророк Божий Ездра и где профессор?

К сожалению, некоторые из нас идут путем стыда и соглашаются на всё. Некоторые серьезным образом сознаются, что противоречие налицо и оно объективно, но питают надежду на примирение. А некоторые более последовательные люди (к сожалению, знаю одного, он – протоиерей) идут дальше и прямо заявляют, что если естественно-научные познания отцов Церкви были очевидно несовершенны, то даже и богословские взгляды аналогично несовершенны, что святоотеческое наследие Церкви это все ерунда, дань прошлому, архаизм. Но и то, и другое, и третье – это дух зависимости более от человека, нежели от Бога, форма человекоугодия и конформизма.

Учитывая все вышесказанное, креационист отчетливо и неподдельным образом сознает, что морально свободен от необходимости искать непротиворечивое сочетание между словно бы двумя равноправными претендентами на истину – библейским откровением и эволюционизмом. От отказа от эволюционистской парадигмы он ничего не потеряет, потому что смотрит в данную ему Библию и находит вовсе не то, о чем говорит теория эволюции.

***

Стыд приводит к еще большему стыду. Если эволюционизм не окажется истиной, то его апологетам будет стыдно вдвойне, а если он окажется истиной, то лично креационисту стыдно не будет.