Баба Настя

— А потому, что ты глупая. Глупый человек никогда ничего не понимает. Вот и ты так: смотришь и не понимаешь.

Батюшка стоял во дворе храма и, задрав голову вверх, опять отчитывал меня. Нет, ни тени злости или раздражения в его словах не было, просто такая у него манера разговаривать. Допустим, сидим все вместе за столом в трапезной или в гостях у кого-нибудь из общих друзей, понимаем, что хозяйка старалась гостей встретить – приготовила много вкусных блюд, а батюшка скажет:

— Какие позорные котлеты получились, в рот взять невозможно. Передайте мне две! — смиряет, но не обижается на него хозяйка, а с улыбкой передаёт нужное блюдо.

Так и сейчас: батюшка, конечно, ответит мне на вопрос, но перед этим «посмиряет» немного.

— Глупая ты, вот и весь ответ.

Но прежде, чем ответить на вопрос, нужно описать наш храм. Он был построен ещё в тот год, когда император Александр Александрович отошёл ко Господу, а российский престол занял его сын Николай Александрович. Наш тогда ещё маленький купеческий городок развивался, наполнялся людьми, разрастался территориально. Как следствие, росли и кладбища. Русский человек может при жизни забыть, что он православный, но при виде смерти об этом вспоминают все. Вот и потребовалось городу, со временем, новое кладбище, а при нём – кладбищенский храм. Была такая благочестивая традиция: освящать кладбищенские церкви в честь Всех Святых, от века Богу угодивших, чтобы каждый, нашедший упокоение в земле рядом с этим храмом, мог иметь утешение от близости святого молитвенника.

Шли годы, кладбище наполнялось вечными поселенцами. Хоронили здесь, как правило, людей знатных: купцов, меценатов, благодетелей. Об этом напоминают теперь только ямы в зарослях кустарника. С приходом Советской власти, когда некоторым людям показалось, что Бога нет, храмы стали не нужны. Из шести православных церквей уцелела только маленькая кладбищенская: прихода здесь не было, особых ценностей тоже, вот и не попала она в поле зрения новой власти. А кладбище – попало. Могилы раскапывали, гробы вскрывали – искали драгоценности, золото, камни, жемчуга, с которыми, по мнению красноармейцев, должны были хоронить «господ усопших». Надгробные плиты бросали здесь же. Такая же участь ждала большинство многострадальных потревоженных останков. Позже, во время Великой Отечественной войны, на этом кладбище хоронили солдат, погибших от ран в госпиталях города. Старожилы помнят даже памятник лётчика с самолетом, высеченным на гранитном надгробии. Даже того солдата, который защищал свою Советскую Родину, не пощадили мародёры: его могила не сохранилась, как и прочие. А уже в перестроечные времена пришли новые господа, которые решили, что негоже пустовать такой земле в центре города, и непременно нужно воздвигнуть на ней очередной торговый центр. Земля вокруг храма «чудесным образом» была выкуплена в частные руки. Почему «чудесным»? Потому что позже, когда было заведено судебное дело, никто так и не смог выяснить: кто же дал разрешение на покупку этого земельного участка у городских властей. По словам очевидцев, когда экскаватор вынул первый ковш земли, из неё посыпались кости и черепа. Рабочие с криками разбежались, а заказчик строительства так и не смог найти новых.

Всё это время храм в честь Всех Святых Божиим промыслом не прекращал своих богослужений. Из кладбищенского он превратился в единственный приходской храм на много городов (и деревень) вокруг. Люди приходили сюда не только отпеть своих усопших, но и помолиться о живых. Может быть, матери, видя беззакония своих заблудших детей, и о них возносили здесь свои молитвы. Но самое главное, в храме не прекращалось служение Божественной Литургии. Много замечательных пастырей, подвижников несли здесь служение. Кто-то из них, по воле Божией, возможно, когда-нибудь будет прославлен в лике святых. Ведь народное почитание продолжается и через много лет после их успения.

Пришли новые времена, в храме задышала новая жизнь. Происходило событие, которое происходит, пожалуй, раз в сто лет. В храме перестилали новыми материалами купол.

— Да почему глупая-то? – не унималась я.

Не давал мне покоя тот факт, что новый купол коричневого цвета. По православной храмоздательной традиции над храмами, посвященными Богородице возводят купол голубого цвета, над Господскими храмами – золотой купол, преподобническими – зеленый и так далее. Каждому чину святости соответствует свой цвет. Но чему соответствует коричневый цвет?

— А я и говорю глупая, даже этого не понимаешь! – батюшка следит за рабочими на верхних лесах храма и уже улыбается от моей навязчивости, — У нас храм в честь кого освящен? В честь Всех Святых, от века Богу угодивших. А ты знаешь их всех, которые «от века» прям Богу угодили? Ни в одних святцах не встретишь полный список прям всех-всех святых. Живёт, к примеру, в пустыньке какой-нибудь или в горах отшельник. Один живёт, никто про него не знает, кроме Бога. Зато и он, кроме Бога, тоже никого не знает. Никого и ничего. Вот и выходит, он – свят, а мы про него не знаем. В годы репрессий и гонений сколько людей пострадало… Каждого за веру расстрелянного мы в святцы записали? Да мы полные списки гонимых даже не составили ещё, и неизвестно, когда составим. А мученице Варваре, когда отец голову отрубал, сколько с ней пострадало в один день таких же мучеников? Кто их по именам знает? «Имена же их Ты, Господи, Един веси…» — в книгах написано. Коричневый цвет – это цвет земли, а звезды золотые на куполе – это и есть те святые, которые живут на земле, а Бог им уже уготовал место в Царстве Небесном за их подвиги.

Мы сидим на лавочке в тени многолетних тополей около храма и ведём беседу о святых.

Вспоминается мне одна бабушка. Баба Настя.

«Анастасия» — с греческого языка это имя переводится «Возвращение к жизни, воскресение». «Христос анести!» — говорят греки. «Воистину воскресе!» — отвечаем им мы. Баба Настя была живой проповедью Воскресения Господня. Не было, пожалуй, в Евангелии ни одного слова Христа, которое не воплотилось бы в её жизни.

Мы познакомились, когда я была ещё совсем маленькой и только начинала ходить в храм, а она уже тогда была старушкой. Зимой и летом в одном и том же пальто, укутанная шалью, с большой сумкой через плечо, баба Настя стояла в притворе и читала Псалтирь. Или сидела на маленькой скамеечке и читала. И очень редко с кем-нибудь разговаривала. Да и разговор бабы Насти был недолгим: скажет пару фраз и опять в книгу уткнётся. Но зато какими были эти слова!

Говорили, что баба Настя прозорливая. В то время я ещё не понимала значение этого слова, но догадывалась, что это что-то сакральное, сверхъестественное. Скажет баба Настя кому-нибудь что-нибудь со строгим выражением лица, что-нибудь такое, что окружающим непонятно, а человек задумается крепко и понимает, к чему она это сказала: то, что предназначено для его разумения, только до него и доходит. Задумается человек и понимает: что в своей жизни нужно исправить, а что изменить. А может подойти баба Настя к тебе, посмотреть пристально, и грозно сказать: «А знаешь, у тебя глаза-то какие… Разные! Один – левый, другой – правый!». Подобные слова всегда вызывают улыбку, и понимаешь, что нужно ослабить свою серьезность, меньше заморачиваться на некие видимые трудности. Если видела баба Настя мужчину с бородой, а в те годы это была редкость – не модно, обязательно останавливала его и говорила:

— Знаешь, почему ты с бородой? Мужчина с бородой – образ Божий. А мужчина без бороды – без-Образие, — именно так выделяла она корень слова, дорожа образом Божиим в человеке.

Вызывал неподдельный интерес образ самой бабы Насти. Нам, молодым и глупым, был необычен не только её разговор, но и весь внешний вид. Я делала первые шаги в храме и только знакомилась со словами «юродивые», «нестяжательство», «прозорливость»… Мальчишкам-пономарям как-то раз удалось потрогать её сумку. Нужно было переставить скамеечку бабы Насти, на которой лежала её сума, а самой хозяйки не было рядом. Молодые, но крепкие парни были поражены весом этой сумы: оказалось, баба Настя носила с собой несколько кирпичей. Старушка невысокого роста, явно неспортивного телосложения, носила с собой везде и всегда большую сумку с кирпичами. Зачем? «У всех свои вериги. У меня свои», — ответила она.

Была у бабы Насти своя семья. Один брат был начальником крупной строительной компании, другой – начальником отделения милиции. В связи с этим вспоминается курьёзный случай.

Подъехала как-то к храму машина милиции, но не простой «бобик», а дорогая, ухоженная машина. Из неё вышел милиционер с блестящими погонами на плечах, а наша баба Настя прошла за ним и послушно села в машину. Мальчишки-пономари в этот момент шли из трапезной к храму. Увидев эту картину, они вбежали в храм и громко позвали на помощь: бабу Настю арестовывают! И пришлось объяснять им, что бабу Настю не арестовывают, а забирают к брату в гости.

Где жила сама баба Настя, никто не знал, но говорили, что жила она за городом. Не то на заброшенных дачах, не то в чистом поле. Что она кушала, где отдыхала –  было для нас загадкой. Были ли у неё в жизни муж и дети, тоже было нам неизвестно, но, думается, что нет. А может быть, подвиг блаженной Ксении Петербургской воплотился в бабе Насте в полной мере. Во всяком случае, одна схожая черта присутствовала.

В конце восьмидесятых годов двадцатого столетия в Советском Союзе наблюдалось ослабление антирелигиозной политики. Не может душа находиться вдали от Бога бесконечно долго. А душа, в которой православие заложено генетически, тем более. Сотни поколений наших благочестивых предков вымолили у Господа прощения для неразумных потомков. Возможно, души тех, кто покоился на церковном кладбище у храма Всех Святых, также просили милости для нас. Во всяком случае, ослабление антирелигиозной политики, приближение перестройки, дали послабление простому народу. И народ поспешил в храм. Как-то резко оказалось, что крестить нужно очень многих. Старые священники рассказывают, что иногда крещение приходилось совершать по 8-9 раз в неделю. И не по одному-два человека, а минимум по десять человек. Приходили семьями, приходили с друзьями. Все ли понимали значение и ответственность за данные у купели обеты? Навряд ли. Вот и крестили, как сеятель из притчи Господней: бросали семена, в надежде на то, что всходы растить будет Сам Господь. В этот момент в городе уже действовали два храма – наш Всехсвятский и вновь открытый в послевоенное время старинный собор. И город-то небольшой, но храмы все равно туго справлялись с наплывом новых прихожан. Отдельно поражало и радовало то количество детей, которых приводили их родители в воскресные школы. Приводили родители, бабушки, дедушки, и говорили: «Мы неграмотные, никто нас не учил в церкви, пусть хоть дети будут знать!». Но и сами дети не относились к воскресным школам как тяжёлой повинности, а бежали туда с радостью. Школы работали в две, иногда в три смены. Совместные праздники получалось устраивать только во дворе храма из-за наплыва гостей. Из выпускников воскресных школ тех лет вышло много именитых протоиереев, благочинных, благочестивых матушек, регентов.

В это время старым настоятелем нашего храма было принято решение: строить во дворе храма отдельный крестильный храм с помещениями для библиотеки, классами воскресной школы и колокольней. Это должна была стать первая колокольня нашего храма: раньше несколько небольших колоколов размещалось на малой звоннице во дворе. Решение было принято, а вот как его осуществить? Скромный приходской доход позволял закупить проект нового храма, не самые дорогие строительные материалы и совсем немного оставалось на оплату рабочим. Количество крещений неуклонно росло, как и число ребятишек в воскресной школе. А вот благочестивое сознание в народе увеличивалось не с такой скоростью. Поэтому нанятые рабочие выполняли свою работу исключительно в перерыве между «праздниками» и только в том качестве, которое, по их мнению, соответствовало оплате.

Но есть люди, которые ждут своей оплаты совсем в другом месте, потому что трудятся совсем для другого Работодателя. Так, баба Настя подговорила церковных бабушек, и решили они помогать строителям.

Церковные бабушки. Не каждую женщину преклонного возраста, находящуюся в храме, можно назвать таким ласковым словосочетанием. «…А белые платочки тихие / Собой скрепляют церкви своды…», — так писал поэт Александр Солодовников про этих уникальных подвижниц, которые в тяжёлые годы лихолетья находились в каждой епархии, в каждом городе, где уцелел храм или прихожане не утратили, поистине, Евхаристического единства. Были такие подвижницы и на нашем приходе.

И вот собирались три-четыре старушки вечером, когда уже заканчивались богослужения и закрывались ворота храма, и принимались за работу. Конечно, месить раствор и класть кирпичные стены – было слишком тяжело даже для этих «богатырей духа». Но и та работа, которую они выполняли, была огромной. Основная претензия строителей заключалась в отсутствии специального механизма, который смог бы поднимать кирпич, цемент и прочие материалы на второй этаж – туда, куда поднялось уже строительство. Отсутствие данного механизма, по словам работников мастерка и шпателя, весьма тормозило продвижение стройки по причине тяжести самостоятельного исполнения данного труда. Как только не пытался уговорить рабочих бедный настоятель, сам уже немолодой и не отличающийся здоровьем священник, ничего у него не выходило. Но та работа, которая казалась непосильной специально для этого нанятым рабочим, подходила для церковных старушек. Вот и собирались бабушки после службы, брали по два-три кирпичика и несли их на второй этаж. И так – до наступления непроглядной темноты. Наутро приходили рабочие, понимали, что «их требования частично удовлетворены» и принимались за дело.

Почему не могли молодые прихожане храма делать это вместо бабушек? Потому, что ничего не знали о конфликте между рабочими и настоятелем. Бабушки решили, что у молодых и без того забот житейских хватает, а им самим спешить некуда, вот они и потрудятся ради Славы Божией. Вот так подвиг блаженной старицы Ксении воплотился и в этих старушках.

А что же баба Настя? Она была не просто предводительницей этого войска Христова, но и трудилась наравне со всеми, не покладая своих «вериг».

Сказал Христос «не заботьтесь о завтрашнем дне, ибо завтрашний сам будет заботиться о своем…» (ср. Мф 6:34) — баба Настя и не заботилась, но старательно проживала каждый свой день как последний.

Сказал Христос «не судите…» (ср. Мф 7:1), она и не осуждала никого.

Сказал Христос «собирайте себе сокровища на небе, где ни моль, ни ржа не истребляет и где воры не подкапывают и не крадут» (ср. Мф 6:20), стоит думать, что за свою жизнь баба Настя собрала немалые сокровища Небесные.

Сейчас я понимаю, что значит подвиг юродства, как он тяжёл, как он благодатен. Но ведь перед глазами у меня был живой человек, со своими трудностями, своими потребностями. Когда общаешься с человеком, как правило, не сильно задумываешься о его внутреннем мире, но смотришь на внешнее. Проходя по городу, заходя в магазин, сколько упрёков и насмешек терпела баба Настя… Терпела, или не замечала вовсе? «Блаженны вы, когда возненавидят вас люди и когда отлучат вас, и будут поносить, и пронесут имя ваше, как бесчестное, за Сына Человеческого. Возрадуйтесь в тот день и возвеселитесь, ибо велика вам награда на небесах.» (см: Лк 6:22-23) – эти слова Христа тоже про неё.

Смотрю я на коричневый купол храма с золотыми звёздочками и думается мне, что баба Настя и была этой звёздочкой Христовой на нашей земле.