Сильвестр Сиропул (ПЭ)

Источник: Пашков П. А. Сильвестр Сиропул // ПЭ. Т. 63. С. 415-420

Подробный обзор биографии православного историка Флорентийского собора Сильвестра Сиропула, анализ его magnum opus’a и попытка трезво оценить значение «Воспоминаний» Сиропула как источника по истории Флорентийской унии.

СИЛЬВЕ˜СТР СИРО˜ПУЛ [греч. Σίλβεστρος Συρόπουλος] (ок. 1400 — после 1452/64), диакон, великий экклесиарх К-польской Церкви, визант. историк. «Воспоминания…» С. С. являются одним из основных источников сведений о Ферраро-Флорентийском Соборе (1438–1439).

Образование и карьера. Сведения о биографии С. С. скудны и содержатся гл. обр. в его «Воспоминаниях…». Первоначально фамилия Сиропул, известная в Византии с 1-й пол. XI в., должна была иметь значение «происходящий из Сирии». Однако большинство известных Сиропулов связаны с К-полем или Фессалоникой. В своем издании «Воспоминаний…» (Vera historia. 1660) Р. Крейтон называет их Сгуропулами, смешивая разные фамилии. Поскольку издание Крейтона являлось основным до 2-й пол. ХХ в., ошибочное именование получило нек-рое распространение в научной лит-ре (напр.: Остроумов. 1847). С сер. XIV в. Сиропулы преимущественно посвящали себя церковному служению. С. С. говорит, что происходит из семьи «церковных учителей» (Silv. Syrop. Hist. IX 32). О том, что его отец имел священный сан, свидетельствует обращение к С. С. «священное чадо священных родителей» со стороны Иоанна Евгеника в переписке (Λάμπρος Σπ. Παλαιολόγεια καὶ Πελοποννησιακά. ᾿Αθῆναι, 1913. Τ. 2. Σ. 193).

Вероятнее всего, С. С. был сыном Иоанна Сиропула, диакона, с 1400 г. великого скевофилакса К-польской Церкви и одновременно «вселенского судьи римлян» (Miklosich, Muller. Vol. 2. P. 272, 292. 299, 354, 358; см. также: Laurent. 1971. P. 5. N 11). Исследователями высказывалось предположение, что матерью С. С. была Мария, на к-рой в янв. 1399 г. женился некий Иоанн Сиропул (Διαμαντόπουλος. 1923. S. 268; Занемонец. 2010. С. 6), вероятно, тот же самый.

Поскольку отец С. С. был «церковным учителем», он сам мог дать сыну первоначальное образование. Затем С. С. обучался в Патриаршей высшей школе в К-поле (Silv. Syrop. Hist. IX 32): среди его учителей должны были быть выдающиеся ученые Иоанн Хортазмен и Мануил Хрисолор. С. С. упоминает в числе учителей, к-рых ему довелось застать, богослова Иосифа Вриенния (с ним С. С. впосл. сохранял дружеские отношения; Ibid. II 18) и патриарха Евфимия III (Ibid. IX 7). Образование С. С. предполагало его дальнейшую службу в адм. аппарате К-польского Патриархата. В то же время, видимо, он не имел достаточно глубоких богословских познаний. А. Н. Диамандопулос считал, что С. С. был способен к самостоятельному анализу богословских проблем (Διαμαντόπουλος. 1923. S. 269), однако, как отмечал В. Лоран, сам историк нигде не утверждает этого (Laurent. 1971. P. 5. N 7). В «Воспоминаниях…» С. С. крайне мало места уделено богословским вопросам. Когда С. С. высказывает суждения в этой области, он обыкновенно делает это со ссылкой на мнение своих наставников (напр.: Silv. Syrop. Hist. IX 7, 32). В целом С. С., вероятно, не испытывал интереса к богословию как таковому (Geanakoplos. 1991. P. 326).

Упоминаний о жене или детях С. С. нет; скорее всего, он был рукоположен целибатом. Карьера его развивалась очень быстро. В 1424 г., судя по заметке в переписанной им рукописи, С. С. был диаконом и занимал должность дидаскала Евангелия (Paris. Sorb. 190. Fol. 255v), т. е. читал Евангелие за богослужением и отвечал за его хранение. В 1430 г. он был одним из приближенных патриарха и, возможно, являлся великим экклесиархом, сменив на этой должности в 1429 г. Михаила Вальсамона. Тем самым С. С. уже входил в число 5 ближайших помощников патриарха — ставрофоров. Выше, однако, по церковной карьерной лестнице С. С. уже не поднимался. В 1437 г. он занял в гражданской администрации высокую должность вселенского судьи ромеев (после своего отца). Как пишет сам С. С., он считался крупнейшим знатоком права в К-поле (Silv. Syrop. Hist. III 14). Вероятно, компетентность С. С. в юридических вопросах была причиной того, что параллельно он занимал гражданскую должность дикеофилакса (в то время ими традиционно были представители клира).

Участие в Ферраро-Флорентийском Соборе. В «Воспоминаниях…» С. С., с одной стороны, приписывает себе большую роль во всех событиях, связанных с подготовкой и проведением Собора, с другой — утверждает, что изначально считал проведение Собора несвоевременным, не желал принимать участия в к.-л. переговорах с латинянами и был фактически принужден к этому визант. имп. Иоанном VIII Палеологом и К-польским патриархом Иосифом II (напр.: Ibid. II 35; III 14, 22). Вероятно, утверждения С. С. об изначальном нежелании участвовать в Соборе представляют собой перенос послесоборных настроений на предсоборный период, поскольку на момент начала Ферраро-Флорентийского Собора даже те из членов греч. делегации, к-рые впосл. выступали как противники унии, смотрели на перспективы переговоров весьма оптимистично и были уверены, что их итогом станет обращение латинян к правосл. вере (напр.: Marcus Eugenicus. Oratio ad Eugenium papam Quartum // Idem. Opera antiunionistica / Ed. L. Petit. R., 1977. P. 28–33).

В кон. нояб. 1437 г. С. С. вместе с остальными членами греч. делегации покинул К-поль и прибыл в Феррару 28 февр. 1438 г. По сообщению С. С., первоначально он был избран одним из 6 переговорщиков, к-рые должны были выражать визант. позицию в собеседованиях, но С. С. от этого отказался (Silv. Syrop. Hist. VI 22). Тем не менее, несмотря на нежелание участвовать в прениях, С. С. был расстроен, когда ставрофоров лишили традиц. права сидеть рядом с патриархом на соборных заседаниях, и возмущался тем, что они имели лишь возможность выражать свое мнение (Ibid. IV 45). Однако, даже практически не принимая участия в публичных дискуссиях, С. С. выполнял во время работы Собора роль доверенного лица императора и патриарха и неоднократно один или в сопровождении др. лиц исполнял их особые поручения. Он вел переговоры с папой, представителями итал. светских властей и даже служил посредником между императором и патриархом (напр.: Ibid. IV 44; VII 4). Несмотря на то, что митр. Виссарион Никейский препятствовал С. С. высказываться на внутренних совещаниях греч. делегации (Ibid. VI 37), историк сообщает, что в ряде случаев ему удавалось открыто озвучить свою позицию (Ibid. VII 14–15; VII 23).

На заключительном этапе работы Собора (после 24 марта 1439) были прекращены публичные заседания, и внутренние дискуссии среди византийцев об условиях унии приобрели ключевое значение. С. С. разделял позицию свт. Марка Евгеника, митр. Эфесского, к-рый считал неприемлемым соединение на условиях принятия латинского вероучения, несмотря на то, что большинство греч. делегатов, следуя позиции митрополитов Исидора и Виссариона, склонялись к его принятию. В частности, основным доводом в пользу учения об исхождении Св. Духа и от Сына (см. Filioque) для греков являлось наличие этого учения в трудах большинства зап. святых. Свт. Марк отказывался признавать подлинность зап. святоотеческих творений, если представление об исхождении Св. Духа, высказываемое в них, не согласуется с его интерпретацией в послании прп. Максима Исповедника к Марину, пресв. Кипрскому (Maximus Conf. Opusc. 10; CPG, N 7697/10; PG. 91. Col. 133–137). С. С. поддержал свт. Марка в ходе споров (Silv. Syrop. Hist. IX 7). Вскоре после этого, как утверждает историк, имп. Иоанн VIII запретил ставрофорам высказываться под предлогом того, что они являлись диаконами, а не архиереями (Ibid. IX 8).

С. С. оставался противником лат. учения даже после того, как сам патриарх выразил готовность принять Filioque, если это приведет к соединению Церквей (3 июня 1439). С. С. подробно описывает свой последний спор с патриархом Иосифом II незадолго до кончины патриарха, последовавшей 10 июня (Ibid. IX 32–37). Когда 5 июля текст соборного определения (булла папы Евгения IV «Laetentur caeli»; CFlor. Laetentur caeli: Bulla unionis Graecorum // Denzinger. Enchiridion. N 1300–1302) был готов к подписанию визант. делегацией, С. С. (вместе с остальными ставрофорами) пытался уклониться от подписания, ссылаясь на то, что он был лишен права голоса при обсуждении условий объединения. Однако, поскольку декрет согласились подписать все участники делегации (за исключением свт. Марка Евгеника и еп. Исаии Ставропольского), император настаивал, чтобы и ставрофоры поставили свои подписи. Опасаясь идти против мнения большинства и воли императора, С. С. подписал соборное определение (Silv. Syrop. Hist. X 12) и присутствовал на его торжественном провозглашении 6 июля.

После Собора. По прибытии в К-поль (1 февр. 1440) принявших унию иерархов встречал возмущенный народ (Ducas. Hist. XXXI 9). С. С. упоминает о подобных случаях уже во время стоянок кораблей с делегацией на Корфу, Эвбее и в Мефоне (Silv. Syrop. Hist. XI 13; XI 15–16). Тем не менее поначалу сопротивление унии ограничивалось отказом сослужить с теми, кто были «запятнаны» принятием лат. учения (Ibid. XII 2–3; Laurent. 1971. P. 12). В то же время император не инициировал офиц. провозглашения унии и имя папы за богослужением по-прежнему не поминалось. С. С. сохранял свою должность и продолжал участвовать в богослужениях в соборе Св. Софии. Даже после избрания нового патриарха, Митрофана II (4 мая 1440), декрет об унии так и не был официально зачитан, хотя патриарх намеревался ввести поминовение имени папы в диптихах (Silv. Syrop. Hist. XII 13). В связи с этим С. С. и великий хартофилакс Михаил Вальсамон не стали участвовать в богослужениях с Митрофаном и отказались от своих должностей (формально они не были лишены церковных и светских званий).

После выхода свт. Марка из заключения (4 авг. 1442) и присоединения Георгия Схолария (см. Геннадий II Схоларий, патриарх К-польский) к противникам унии в К-поле развернулась полемика, прошли 15 богословских собеседований (авг. 1444 — нояб. 1445) между свт. Марком и Схоларием с одной стороны и богословом-доминиканцем еп. Бартоломео Лапаччи де Римбертини — с другой (о нем см.: Kaeppeli T. Scriptores Ordinis Praedicatorum Medii Aevi. R., 1970. Vol. 1. P. 155). По завершении дискуссий противники унии вручили имп. Иоанну VIII правосл. изложение веры (изд.: Τόμος Καταλλαγῆς. Ἰάσσοι, 1694. Σ. 422–431); под ним стоит и подпись С. С.

К сер. 40-х гг. XV в. С. С. сблизился с Георгием Схоларием. Несколько значимых рукописей сочинений Схолария были переписаны им в этот период (Laurent. 1971. P. 14). Участники оппозиции ценили С. С. за его труды, но тем не менее Иоанн Евгеник, брат свт. Марка, даже после 1450 г. напоминал С. С. о его «падении» в Италии (Λάμπρος Σπ. Παλαιολόγεια καὶ Πελοποννησιακά. ᾿Αθῆναι, 1913. T. 2. S. 191). В это время противники унии во главе с Георгием Схоларием создали т. н. Священный синаксис, церковно-политическое движение, к-рое пользовалось неуклонно возраставшим влиянием на настроения византийцев. Наиболее крупным успехом Священного синаксиса стало проведение переговоров о своего рода альтернативной унии с чеш. гуситами на условиях правосл. догматики. Подпись С. С. стоит под обращением к гуситам от 18 янв. 1452 г. (Τόμος Καταλλαγῆς. Ἰάσσοι, 1694. Σ. 422–431). Тем не менее новый имп. Константин XI Палеолог Драгаш в условиях нараставшей тур. угрозы был гораздо более расположен к поддержке унии в надежде на реальную помощь Запада. Несмотря на противодействие Священного синаксиса, уния была официально провозглашена с амвона собора Святой Софии 12 дек. 1452 г., а через полгода К-поль был захвачен османами (29 мая 1453). Следы С. С. в этот период теряются; мы не встречаем никаких упоминаний о нем в источниках после 1452 г. Если считать верным отождествление С. С. с патриархом Софронием II Сиропулом, то скончался он не ранее 1464 г. (подробнее см. в ст. Софроний II Сиропул).

«Воспоминания о Ферраро-Флорентийском Соборе». С. С. приписывается небольшое послание к свт. Марку Евгенику с покаянием в подписании унии (Πολίτης. 1972/1973). Однако в тексте нет прямых указаний на авторство, и судить о его действительной атрибуции затруднительно.

Достоверно С. С. принадлежат только «Воспоминания о Ферраро-Флорентийском Соборе», сочинение в 12 книгах. Первая из них была утрачена на раннем этапе, поэтому авторское заглавие труда было предметом споров. Однако, исходя из того, что каждая из сохранившихся частей труда озаглавлена как «Воспоминание» (Ἀπομνημόνευμα) и в самом тексте присутствуют ссылки на предыдущие главы как на «Воспоминания» (Silv. Syrop. Hist. XII 6), можно утверждать, что и название труда в целом включало в себя это слово. Лоран предлагал реконструировать название как «Воспоминания о бывшем во Флоренции соборе, написанные великим экклезиархом и дикеофилаксом Сильвестром Сиропулом» (Laurent. 1971. P. 22).

«Воспоминания…» разделены на 12 книг, очевидно, самим С. С. Каждая из них снабжена подзаголовком с изложением краткого содержания. Порядок изложения строго хронологический. Сочинение может быть условно разделено на 3 части: 1) переговоры о созыве и подготовке Собора (книги I–III); 2) путешествие на Собор и ход событий в Ферраре и во Флоренции (книги IV–X); 3) возвращение домой и нек-рые события следующих лет (книги XI–XII).

Исследователями высказывались предположения о времени создания «Воспоминаний…». М. Жюжи на основании упоминания о монашеском имени Георгия (Геннадия) Схолария в схолии к рукописи сочинения (Paris. gr. 427. Fol. 33v), к-рую он считал протографом, полагал, что «Воспоминания…» были написаны в 1451–1452 гг. (после пострига Схолария в 1450 г., но до падения К-поля). Однако Paris. gr. 427 представляет собой не протограф, а копию, выполненную Феодором Агаллианом. Лоран полагал вероятным, что «Воспоминания…» были созданы в период после смерти патриарха Митрофана II (1443) и до смерти свт. Марка Евгеника летом 1445 г. Намек на это можно усмотреть у Схолария, к-рый в 1444–1445 гг. писал о том, что «другие» намерены «подробно рассказать о том, что произошло на том Соборе» (см.: Gennadius Scholarius. De Processione Spiritus Sancti I // Oeuvres completes. 1928–1936. Vol. 2. P. 260–261). Эту датировку предлагали и протопр. Георгий Металлинос (Γεώργιος Μεταλλήνος. Σίλβεστρος Συρόπουλος // ΘΗΕ. Τ. 11. Σ. 596–597), и рус. исследователи XIX в. (Остроумов. 1847. С. 8).

Между исследователями есть разногласия и о том, пользовался ли С. С. к.-л. записями, сделанными во время проведения Собора или писал по памяти. Несомненно, у него были перед глазами Деяния (стенограммы заседаний) Собора (Silv. Syrop. Hist. V 8). Дж. Гилл отмечает, что С. С. должен был иметь на руках записи о выдаче грекам материального содержания от папы, поскольку даты получения денег он всегда указывает с точностью и они подтверждаются выписками из документов папской сокровищницы. Возможно, распределение выданных денег было его обязанностью в Италии (Gill. The «Acta». 1964. P. 166–167). Тем не менее практически полное отсутствие в тексте иных дат и наличие целого ряда фактологических и хронологических ошибок навело Лорана на мысль, что С. С. писал по памяти (Laurent. 1971. P. 26). Однако исследователи отмечают, что то обилие деталей, причем в описании даже частных случаев, к-рое встречается в «Воспоминаниях…», должно иметь опору на письменный источник (Cunningham et al. 2016. P. 12–13). Это можно объяснить тем, что С. С. не вел дневника во время поездки, но он сам или кто-то из его круга описывали наиболее яркие и интересные происшествия отдельно — скорее всего в письмах.

Первое издание «Воспоминаний…» было осуществлено англиканином Крейтоном в Гааге в 1660 г. под полемически заостренным заглавием «Historia vera unionis non verae» («Истинная история ложного соединения»). Полемическим и крайне неточным был и приложенный к изданию лат. перевод. Полноценное критическое издание, снабженное франц. переводом, было опубликовано В. Лораном только в 1971 г. Лоран впервые выделил 2 основные редакции текста. Все рукописи 1-й редакции (А) восходят к Paris. gr. 427, к-рая была взята за основу в издании Лорана. Редакция А адекватно отражает, по мнению исследователя, авторский текст С. С. Вторая редакция (В) была создана после 1453 г. (на это указывает ряд содержательных правок в 1-х книгах, к-рые свидетельствуют, что редактор работал уже в условиях туркократии), но до 1500 г. (этим годом датируется наиболее ранняя сохранившаяся рукопись редакции B — Paris. gr. 428). Стилистически редакция B представляет собой переработку с целью приблизить к разговорному стилю и без того простым языком написанный оригинальный текст (о намеренной сниженности стиля С. С. см.: Cunningham et al. 2016. P. 13–14). К редакции В примыкает переложение «Воспоминаний…» на греч. народный язык кон. XVI — нач. XVII в. Дуки Катаволаноса (Cod. Benaki 19). Предложенная Лораном схема считается достоверной, несмотря на нек-рые уточнения (напр.: Kresten. 1974). Попытки всецелого пересмотра его концепции остаются малоубедительными (напр., Я. Л. ван Дитен предполагал, что редакция B в действительности отражает авторский текст С. С., в то время как редакция А является его лит. обработкой (Dieten. 1979)).

«Воспоминания…» были созданы С. С. по просьбе друзей и соратников по борьбе с унией (Laurent. 1971. P. 11). С. С. ставил перед собой цель показать, почему определение об унии на условиях католич. вероучения, хотя и было подписано офиц. делегацией К-польской Церкви, не должно приниматься православными. С. С. определенно создавал «Воспоминания…» с расчетом на широкое распространение (Cunningham et al. 2016. P. 13–14). Несмотря на простоту стиля, он создает живые и яркие образы участников Собора, используя для этого различные приемы: занятные вставные эпизоды анекдотического характера, диалоги и красочные экфрасисы (Ibid. P. 15–18). При этом он редко прибегает к прямым оценочным суждениям, вместо этого подводя читателя к выводам лит. средствами. Можно говорить даже о своеобразном психологизме С. С. (Geanakoplos. 1991. P. 327). Нельзя не отметить, что С. С. пытается в своих характеристиках быть объективным. Так, он в ряде случаев критикует свт. Марка Евгеника (Silv. Syrop. Hist. IV 44; V 12) и высказывается одобрительно о буд. униатах духовнике императора Григории Мамме (впосл. патриарх Григорий III Мамма; Ibid. VI 47) или митр. Никейском (впосл. кардинал) Виссарионе (Ibid. V 11). С глубоким уважением С. С. отзывается о патриархе Иосифе II, несмотря на принятие тем лат. учения. Тем не менее он замалчивает тот факт, что Георгий Схоларий во время дискуссий внутри греч. делегации незадолго до принятия греками Filioque был сторонником латин. учения.

Несмотря на заявленное намерение в точности описать ход Cобора (Ibid. III 1), С. С. фактически не уделяет внимания богословским прениям — они занимают меньше 10% от общего объема сочинения (Gill. The «Acta». 1964. P. 146). Он отсылает читателя к подробному их изложению в Деяниях Собора и не передает аргументацию сторон даже тогда, когда выражает намерение это сделать (Silv. Syrop. Hist. V 8). Высказывались предположения, что нежелание описывать богословские аспекты хода Собора связано со стремлением С. С. дистанцироваться от его решений или сделать свое сочинение более доступным для простого читателя (Cunningham et al. 2016. P. 11, 14). Однако более правдоподобно выглядит мнение Лорана, к-рый видел причину в слабости богословского образования С. С. (Laurent. 1971. P. 7). Т. о., в «Воспоминаниях…» фактически передана не столько история Собора, сколько история поведения греч. делегации на Соборе. Именно внутренним спорам, интригам и взаимоотношениям византийцев С. С. уделяет основное внимание.

Можно выделить центральные мотивы повествования. С. С. многократно сообщает о давлении со стороны латинян, к-рые держали греков в скудости, чтобы привести их к повиновению (С. С. упом. о денежных затруднениях, к-рые византийцы испытывали более 30 раз). Он регулярно пишет о совпадениях и дурных приметах и толкует их как знамения, к-рые должны были отвратить греков от начатого предприятия (Silv. Syrop. Hist. IX 23; IV 1; III 12). Он уделяет большое внимание гордости и неуступчивости латинян (это проявлялось в т. ч. в протоколе и папском церемониале; Gill. 1959. P. 105). В то же время негативное отношение С. С. не распространяется на всех латинян. Так, он с большой симпатией пишет о добродетели католич. монахов (Silv. Syrop. Hist. VI 32, 45), упоминает о том, что многие из них склонны к признанию правоты греч. аргументов в дискуссии о Символе веры.

Наибольшее значение для повествования С. С. имеет тема богословской и нравственной беспомощности большинства архиереев, входивших в состав визант. делегации, их неспособности самостоятельно судить о вере и даже принимать решения (Ibid. IX 35; ср. Gill. The «Acta». 1964. P. 156). Сходные оценки высказывали имп. Иоанн VIII (Quae supersunt Actorum Graecorum Concilii Florentini / Ed. J. Gill. R., 1953. Pars 2. P. 418) и Схоларий (Gennadius Scholarius. Disputationes Florentinae ad quaestionem religiosam // O euvres complиtes. 1928–1935. Vol. 1. P. 303; Idem. Apologia Brevis Antiunionitum 7 // Ibid. Vol. 3. P. 90). Большинство греч. архиереев, т. о., подписывали унию не по убеждению, а в силу конформизма и неспособности противодействовать воле императора, даже не вполне понимая, чтό они подписывают (Silv. Syrop. Hist. XI 28–29). Такой нравственный облик архиереев делал заключенную ими унию духовно несостоятельной. Несмотря на нек-рую полемическую заостренность повествования, в этом отношении С. С., вероятно, достаточно точно описывает действительную картину произошедшего.

Оценка «Воспоминаний…» как исторического источника почти всегда ощутимо зависела от конфессиональной принадлежности исследователей. Правосл. историография воспринимала сочинение С. С. как основной и наиболее достоверный источник по истории Ферраро-Флорентийского Собора (напр.: Διαμαντόπουλος. 1923. Σ. 578–583; Остроумов. 1847. С. 7–10). Одобрение «Воспоминания…» вызывали и у протестант. исследователей (напр.: Frommann T. Kritische Beitrage zur Geschichte der Florentiner Kircheneinigung. Halle, 1872. S. 59-62). Отношение католич. исследователей к сочинению С. С. изначально было крайне негативным, поскольку «Воспоминания…» ставили под сомнение авторитет Флорентийского Собора. После публикации сочинение Крейтона и его самого подверг резкой критике Ф. Лаббе (Labbe Ph. Sacrosancta Concilia. Venetiis, 1732. T. 18. Col. 1298). Впрочем, критика носила эмоциональный характер и не была подкреплена анализом текста. Этот недостаток был восполнен греч. униатом Л. Алляцием, к-рый подробно рассмотрел текст С. С. (Leonis Allatii… 1674). Следует отметить, что мн. погрешности, критикуемые Алляцием, относятся к качеству издания и перевода Крейтона, а не к авторскому тексту; немалая часть замечаний отличается тенденциозностью. Тем не менее в целом отношение католич. традиции к «Воспоминаниям…» до ХХ в. определялось духом этой полемической работы. Попытка пересмотра значения «Воспоминаний…» была предпринята кругом авторов, связанных с Восточным Папским институтом во время подготовки критического издания документов Ферраро-Флорентийского Собора. Гилл посвятил вопросу о достоверности «Воспоминаний…» пространную статью, в к-рой показывал, что С. С. под влиянием обиды и из желания оправдать свое «падение» во Флоренции представлял даже вполне объективные факты и достоверные события в искаженной интерпретации, уделял слишком много внимания собственной роли в событиях, а также приписывал злонамеренность тем действиям папы, патриарха, императора и латинян, за к-рыми не стояло никакого умысла (Gill. The «Acta». 1964. P. 148, 168–170). При этом работа Гилла также не лишена полемической тенденциозности. Наиболее спорным решением следует признать опору на трактат «Описание Ферраро-Флорентийского Собора», присоединявшийся во мн. рукописях к греч. Деяниям Собора (издано в составе Acta Graeca в критич. издании 1953). Исследователь считает его более документально точным, чем повествование С. С. (Ibid. P. 175–177). «Описание…» представляет собой выдержки из истории Собора, составление к-рой традиционно приписывается митр. Дорофею Митилинскому, участнику Собора и стороннику унии (Idem. Introd. // Quae supersunt Actorum Graecorum Concilii Florentini. R., 1953. Pars 1. P. LXIV–LXIX). Однако, как отмечает сам Гилл, «Описание…» не дошло до нас в полном виде как самостоятельное сочинение. Мы располагаем лишь его фрагментами в виде компиляции, к-рая была составлена в полемических целях униатом Иоанном Плусиадином (еп. Иосифом Мефонским; Idem. The Sources of the «Acta». 1964. P. 132–133), причем уже после появления «Воспоминаний…» С. С., что создает большие затруднения в оценке достоверности и объективности «Описания…».

Оценка Лорана в целом совпадает с мнением Гилла, но отличается большей осторожностью. Лоран подчеркивал значение «Воспоминаний…» как свидетельства непосредственного участника событий, к-рый был близок к императору и патриарху, и поэтому информирован лучше, чем мн. участники Собора (Laurent. 1971. P. 11). Вместе с тем Лоран, признавая искренность намерений С. С., отмечал, что «Воспоминания…» содержат ряд ошибок, а также предвзятых интерпретаций, очевидных при сопоставлении с др. источниками, однако явно не имевших злонамеренного характера (Ibid. P. 34–35). Попытку правосл. исследователя Дж. Яннакопулоса представить новое прочтение документов Ферраро-Флорентийского Собора с преимущественной опорой на С. С. (Geanakoplos. 1991) следует признать крайне неудачной. Его работа содержит фактические ошибки, к тому же автор не обращается к анализу аргументов Лорана и Гилла. Стремлением отойти от конфессионального подхода в рассмотрении «Воспоминаний…» и оценить их как значимый источник для истории не только греко-латинской полемики, но и культуры, быта и политики 1-й пол. XV в., отличается работа Каннингем (Cunningham et al. 2016. P. 10).

В целом при оценке «Воспоминаний…» следует сохранять осторожность, поскольку С. С. нередко бывает предвзят и тенденциозен. При рассмотрении офиц. дискуссий следует опираться на греч. Деяния Собора, отражающие ход заседаний, а также их лат. переложение А. де Сантакроче, в к-ром восстановлен ряд лакун, присутствующих в греч. актах (Andreas de Santacroce. Acta Latina Concilii Florentini / Ed. G. Hofmann. R., 1955). Тем не менее «Воспоминания…» остаются важнейшим источником, позволяющим составить представление о положении дел внутри греч. делегации и о причинах заключения унии.

Соч.: Vera historia unionis non verae inter Graecos et Latinos: sive Concilii Florentini exactissima narratio / Ed., transl. R. Creighton. Hagae Comitis, 1660; Les «Memoires» de Grand Ecclesiarque de l’eglise de Constantinople Sylvestre Syropoulos sur le concile de Florence (1438–1439) / Ed. V. Laurent. P., 1971 (=Sylv. Syrop. Hist.; рус. пер.: Занемонец А., диак., пер. Сильвестр Сиропул. Воспоминания о Ферраро-Флорентийском Соборе. СПб., 2010); Πολίτης Ν. Γ. Ἡ μετάνοια τοῦ Σιλβέστρου Συροπούλου // ΕΕΒΣ. 1972/1973. Τ. 39/40. Σ. 386–402 (dub.).

Ист.: Oeuvres completes de Georges Scholarios / Ed. L. Petit et al. P., 1928–1935. 8 vol.

Лит.: PLP, N 27217; Leonis Allatii in Roberti Creyghtoni apparatum, versionem et notas ad historiam Concilii Florentini scriptam a Sylvestro Syropulo, de unione inter Graecos et Latinos, exercitationes. R., 1674; Остроумов И. Н. История Флорентийского Собора. М., 1847; Διαμαντόπουλος Ἀ. Σίλβεστρος Συρόπουλος καὶ τὰ Ἀπομνημονεύματα τῆς ἐν Φλωρεντίᾳ Συνόδου // Νέα Σιών. 1923. Τ. 18. Σ. 337–353, 434–440, 475–491, 528–546, 578–597; Jugie M. Note sur l’ «Histoire du Concile de Florence» de Sylvestre Syropoulos // EO. 1939. T. 38. N 193/194. P. 70–71; Wirth P. Zur Laufbahn des Verfassers der Apomnemoneumata uber das Unionskonzil von Ferrara-Florenz Silbestros Syropulos // OS. 1963. Bd. 12. S. 64–65; Gill J. The Council of Florence. Camb., 1959; idem. The «Acta» and the Memoirs of Syropoulus as History // Idem. Personalities of the Council of Florence and Other Essays. Oxf., 1964. P. 144–177; idem. The Sources of the «Acta» of the Council of Florence // Ibid. P. 131–143; idem. Syropoulus in Venice // Ibid. P. 178–185; Laurent V. Les premiers patriarches de Constantinople sous la domination turque (1454–1476): Succession et chronologie d’apres un catalogue inedit // REB. 1968. Vol. 26. P. 229–263; Decarreaux J. Un grec contestataire au Concile de Florence (1439): Sylvestre Syropoulos en ses «Mtmoires» // Studi in onore di A. Chiari. Brescia, 1973. Vol. 1. P. 363–379; Kresten O. «Nugae syropulianae» // Revue d’histoire des textes. P., 1974. Vol. 4. P. 75–138; Dieten J.-L., van. Silvester Syropoulos und die Vorgeschichte von Ferrara-Florenz // AHC. 1977. Bd. 9. Р. 154—179; idem. Zu den zwei Fassungen der Memoiren des Silvester Syropoulos ьber das Konzil von Ferrara-Florenz: Die Umkehrung der These Laurents und die Folgen // Ibid. 1979. Bd. 11. S. 367–395; Geanakoplos D. G. A new reading of «Acta», especially Syropoulos // Christian Unity: The Council of Ferrara-Florence 1438/39–1989 / Ed. G. lberigo. Leuven, 1991; Cunningham M. B. et al., ed. Sylvester Syropoulos on Politics and Culture in the XVth Cent. Mediterranean: Themes and Problems in the «Memoirs», Section IV. L., 2016; Neville L. Sylvester Syropoulos // Guide to Byzantine Historical Writing. Camb., 2018. P. 293–297.