Марка Евгеника, митрополита Ефесского, письмо к Исидору иеромонаху, вопросившему о пределах жизни

Источник: Марк Евгеник, свт. Письмо к Исидору иеромонаху, вопросившему о пределах жизни / пер.: Архим. Антонин (Капустин) // Духовная беседа. 1872. № 33. С. 97–108

Оригинальный текст: Marcus Eugenicus. Epistola ad Isidorum hieromonachum de vitae termino inquirentem // PG. 160. Col. 1200

Ко дню памяти свт. Марка Евгеника сообщество Ἀλήθεια подготовило подарок всем своим участникам — ранее не публиковавшийся в Интернете перевод одного из текстов свт. Марка. К сожалению, перевод во многих местах не вполне удовлетворителен, поэтому он еще будет исправляться и дополняться нами, но все же и по нему вполне можно познакомиться с мыслью святителя.

Свт. Марк был не только полемистом, но и тонким, в высшей степени замечательным иреническим богословом. Мы предлагаем вниманию читателя его рассуждение о том, назначает ли Бог каждому человеку предел жизни, созданное святым в ответ на просьбу иеромонаха Исидора — того самого будущего митрополита Киевского, а тогда еще друга свт. Марка.

Мы благодарим Сергея Юрьевича Акишина, который помог нам найти этот перевод.

Блаженный владыка мой! Ты и сам без труда мог изыскать и дать ответ на [собственный] вопрос (как и показал присланным к нам кратким и чу́дным рассуждением); но если и желал ты вопросить кого-нибудь, тебе следовало бы обратиться к иному человеку, которому чистота жизни дает обилие созерцаний, а дарование и опыт в речах — красоту и изящество слова. Ничего такого в нас нет, как ты сам знаешь; мы не слишком скоры даже на послушание просьбам, подобным твоей. Но ты, кажется, захотел пробудить нас от смутного сна немощи и малодушия и проверяешь нас: не сможем ли мы ненадолго прийти в себя и высказать суждение, достойное предмета.

Посему, находясь посреди двух грозящих мне опасностей —нарушить закон послушания (потому что не просто так и не между делом ты обратился ко мне с вопросом) или показаться дерзким, если прежде хорошо сказанное и исследованное святыми попытаюсь вновь сделать предметом рассмотрения — я избираю, как лучшее, подвергнуться подозрению во втором (высокомерии), чем в первом (непослушании), ибо высокомерие врачуется через обличение, а для непокорного нет уврачевания, если он, несмотря на многие приказания, ленится и небрежет.

Вопрос заключается в том, назначены ли Богом пределы жизни человеческой, или смерть наносится самою природою и внешними случайностями. Святой отец Анастасий, по прозванию Синаит, доводами естественными и от Писания, как много сведущий в этом, доказал, что «не следует думать, будто относительно жизни человеческой, также как и других житейских дел и превратностей, Бог Сам положил неизменный предел; напротив, Бог не причинен в этом, хотя и промышляет обо всем и Своею властию может изменять ход дел человеческих, по Своему хотению, не нарушая при этом и свободы каждого». Так говорит он; и если кто захочет вникнуть в написанное им, то легко согласится, и нисколько не будет сомневаться в этом решении вопроса. Но кажущееся противоречие великого отца нашего Василия сказанному Анастасием он не разрешил достаточно, и не обследовал с точностью, по причине поспешности. А св. Василий раздельно и ясно учит так: «Смерть наводится человеку, по исполнении пределов его жизни, которые каждому поставил правосудный Бог, издали провидящий полезное для человека». Но и этим, однако, как думаю, вопрос не разрешен и не скреплен, но как бы клонится на ту и другую сторону, так как славные и великие отцы стоят на той и другой стороне ответа и усиливают каждый свою. Что ж мы? Не отрицаем ни того, ни другого мнения, ни обоих вместе, по причине несходства их друг с другом; не будем и опровергать сказавших эти мнения — да не будет! А лучше, ради самой истины, сопоставим их и более подробно исследуем их, как подано нам будет слово в открытых устах, при помощи твоих святых молитв. Прежде всего, поставим то и другое мнение как бы на судилище и посмотрим, в чем сила каждого.

Допускающие предопределение, по-видимому, защищают промысл Божий и говорят, что нет ничего несообразнее, как считать Бога посторонним (ἀναίτιον) для большей части того, что в жизни бывает с людьми, по расположению ли природы, по их ли произволению, или по обстоятельствам: хотя и это, если не от Бога, все же случается не без Бога, соизволяющего и попускающего. Ибо «без Него» — говорит Писание, — «и малая птичка не упадает на землю». А что смерть человека, который есть заключение и завершение всего, зависит не от одного Бога, — кто скажет это, если не захочет представиться говорящим совершенную нелепость? И раб, посылаемый на служение, хотя способ выполнения данного ему поручения избирает сам — и дает отчет о сделанном; но время служения во всяком случае соблюдет то, которое определит ему владыка. И действительно, предел жизни человеческой назначен в семьдесят или восемьдесят лет, как говорит Давид; следовательно, если не допустим, что Божиим Промыслом на пользу каждого смерть предопределяется и наводится, то как не признать преступником того, кто умирает, не достигши в эту меру? Это высшее и почетнейшее земное творение, созданное по образу Божию, не погибает без цели, как одно из бессловесных. Последние, умерши, не оставляют после себя ничего, а господственнейшая и лучшая часть человека, отрешившись от земли, переселяется в свойственный ей удел, проведши здесь столько времени, сколько — если бы кто, один день или два попраздновавши, или проведши на зрелище, потом возвратился домой. Следовательно, исход отсюда существа, о жизни коего Бог так печется, что и волосы на голове его изочтены, может ли быть не определен и наступать случайно? Значит, праведным судом и предопределением Бога, знающего протекшую жизнь и провидящего будущую, смерть приходит к человеку в надлежащее время. Так учит Всилий Великий, с которым согласуются все во всем, так что никто не дерзает подать противное мнение, елси не хочет быть осмеянным. А свидетельствует об этом пример Езекии, которому, когда жизнь его дошла до предопределенного конца, приложено еще пятнадцать лет. Напротив, другой царь, халдейский, согрешивший много, не достиг определенного (числа лет). И Давид, говоря Богу «не похить меня в половине дней моих» (Пс. 101:25), без сомнения, подразумевает пределы своей жизни и просит Бога не сокращать их. Так, если кто и другой исхищен от смерти чудодействием Божественным и предстательством святых, то этим доказывается не то, что нет определения о конце жизни каждого человека, а то, что постановленные пределы Бог может передвигать вперед, когда мы переменяемся на лучшее, и опять сокращать, когда увлекаемся к худшему. Это и полезно для живущих, внушая взирать к единому Богу, как Владыке жизни и смерти: ибо «в руке Его», — как сказано, — «дыхание живущих» (Иов 12:10), и облегчает скорбь по умершим, так как общий всех Владыка преставил их в надлежащее время. Вот мнение одной стороны.

А думающие иначе говорят: и мы не отвергаем Божественного Промышления и того, что от Бога зависит смерть человека; но полагаем, что она есть наказание за грех и нами самими наведена на нас, потому что «Бог», — говорит Писание, — «смерти не сотворил» (Прем. 1:13), смерть не от Бога; все равно, если бы кто сказал, что сделанное градоначальником сделано царем; хоть иногда царь и не знает о том; но так как он поставил градоначальника, то поступки последнего относятся к царю. Следовательно, и здесь смерть наводит общая природа и круг рождаемости, одних вводя в жизнь, а других изводя из нее, по установленному закону. А когда говорится, что Бог посылает каждому смерть в надлежащее время, то это значит не то только, что природа устроена Богом, но и то, что во всем действует Божественный промысл, — и действует не препятствуя, а попуская природе делать свое дело. Вот, например, кто-нибудь умер от неосторожности, или от худого образа жизни, или от разбойников, или израненный в битве, или заразившись болезнию, или утонул в море при кораблекрушении, а иной и сам себя лишил жизни. Мы говорим, что все это предвидел и знал Бог, и попустил это по причинам Ему одному доведомым (Пс. 40:13); но еще мы не дошли до такого безумия, чтобы говорить, что Бог это предопределил, или что Он виновник смерти. А если бы кто сказал, что Он предопределяет не образ смерти, а только время, то и это опровергается тем, что говорят: какая же нужда в предопределении, когда оно переменяется молитвою, и притом в отношении не к одному или двум, а ко многим? А если оно неизменно, то для чего и молимся мы всегда? Они сами не знают, что благовидным словом «предопределение» прикрывают некий рок (εἰμαρμένη) смерти и непреложную необходимость ее. И пусть знают допускающие существование рока, что, по их мнению, выходит, что ни врачей не нужно приглашать, ни заботиться о лечении болящих. Пусть же скажет допускающий предопределение: каким образом язва естественно передается от одного к другому и многие, врачуя других, умерли вместе с теми, о коих они заботились? Но все таковое ближе всего производит природа и обстоятельства времени, а Бог попускает, но не производит и не предопределяет. Ибо сам Он не предопределяет смерти скифу и савромату: но, как рождение совершается от сочетания двух, — мужа и жены, и когда слышим, что от Бога сочетается муж жене (Притч. 19:14): то разумеем не о каждом муже и не о законопреступных браках, а о самом деле и всеобщем порядке природы: так и относительно смерти нужно принимать за предел жизни установленный закон (λόγον) природы, который каждому отмерил столько-то жизни; но Бог может и устранить его, когда хочет, без сомнения, — в надлежащее время, так как Он же создал и самую природу. Посему часто многие спасались от смертельных болезней и великих опасностей, сверх чаяния, а другие, обращаясь с больными и дыша одним с ними воздухом, сохранялись невредимыми. Таковы доводы противоположного мнения.

Теперь, если кто дозволит нам быть посредниками; то мы пристанем к второй стороне; мы даем ей преимущество и без всякого опасения возвещаем, что не следует говорить, будто все неопределеннейшее определено Богом. Ибо что проще, как умереть человеку? Его даже и крошка хлеба, остановившаяся в горле, может убить, как сказал св. Григорий Богослов, и лишнее питье, и конь разгорячившийся, и бесчисленное множество подобных вещей. Теперь остается нам примирить упомянутые мнения и разрешить то, что сказано о предопределении, или пределах жизни.

Василий Великий и, последуя ему, Феодор Студит в своих писаниях учат, что каждому назначен от Бога предел жизни. Но говорящие, что это предопределение есть то же самое, что и предведение Божие, неточно вникли в мысль и цель сказанного, а коснулись ее поверхностно. Ибо предопределение и предведение не одно и то же; но предведение шире определения. Так, если кто предопределяет что-нибудь, то, без сомнения, и знает это наперед; но если он что-нибудь знает прежде, то это не значит, что он уже и предопределяет это самое. Равным образом мы говорим: человек есть животное, но отсюда не следует, что всякое животное есть человек. Посему мы справедливо называем человека животным, но никогда животного не назовем человеком. Так, справедливо мы будем от предведения ставить в зависимость предопределение, а ставить предведение в зависимость от предопределения было бы несправедливо. Эти вещи и апостол различает, когда говорит: «Кого Он предузнал, тем и предопределил быть подобными образу Сына Своего» (Рим. 8:29). Да и те учители не ставят определения вместо предведения. Как же примирим сказанное? Говорим, что если бы у отцев было поставлено задачею исследование о сем предмете, как сделал это святой Анастасий, то они сказали бы то же, что и он, и еще обширнее и удивительнее, и с большей точностью рассмотрели дело; но так как они коснулись сего вопроса мимоходом, то, для пользы слушателей, выразились о частном, как бы о всеобщем. Ибо многое у отцов и в Божественном Писании так говорится: о частном они выражаются прямо и безусловно, поэтому выражение их кажется имеющим характер всеобщности. Так, например, Спаситель говорит: «Верующий в Меня, дела, которые творю Я, и он сотворит, и больше сих сотворит» (Ин. 14:12). Но не всякий, верующий в Него, творит дела, большие Его дел. И апостол так же говорит: «А мы имеем ум Христов» (1 Кор. 2:16), но не все имеют ум Христов, а только он и подобные ему. И еще он же в послании к Коринфянам говорит: «От Него же и вы во Христе Иисусе» (1 Кор. 1:30), хотя не все были от Бога, потому что многие были не таковы, как говорит тот же апостол в другом месте: «Вы еще плотские и по человеческому обычаю поступаете» (1 Кор. 3:3). И Соломон говорит: «Богатство и бедность от Бога», но не всякое богатство и не всякая бедность. И многое другое подобное нашел бы кто-нибудь. Такого же рода, думаю, и выражение св. Василия Великого о пределах жизни: «Ибо смерть», — говорит он, — «наводится людям, когда исполнятся пределы жизни». Не обо всех людях говорит он, но о верных и тех, к кому обращал речь свою, и из этих не о всех, а о лучших и ближайших (к Богу); потому что Бог предопределяет не только кончину их, но и все обстоятельства в жизни. И боговдохновенный апостол говорит: «Кого Он предузнал, тем и предопределил быть подобными образу Сына Своего» (Рим. 8:29). И Григорий Богослов: «По великому совету Божию и предведению, которое задолго прежде полагает основания важных событий» и проч. При первом мироздании относительно других (творений) Моисей говорит: «Рече Бог: да будет свет, да будет твердь», а относительно человека потребность была Ему и в совете, для показания чести ему; ибо говорит: «Сотворим человека по образу Нашему [и] по подобию, и да владычествуют они над рыбами морскими, и над птицами небесными». Таким же образом и здесь, в деле промышления: всех других, немногим чем отличающихся от бессловесных, если еще не хуже их живущих бессловесно, предоставляет общей природе; а что касается подобных ему и друзей Его, которых Он избрал от мiра, то Он не только предвидит их участь, но и предопределяет. Ибо это выражение указывает на величайшую честь и достоинство. И как царь какой-нибудь печется о всех подданных, но о правительственных лицах и приближеннейших — сам непосредственно, а о других — уже через них, так, некоторым образом, и Бог о всех людях говорит вообще: «Повелевает солнцу Своему восходить над злыми и добрыми и посылает дождь на праведных и неправедных» (Мф. 5:45), — это, впрочем, обще у них и с бессловесными, — а о близких: «У вас же и волосы на голове все сочтены» (Мф. 10:30), показывая этим особенный Промысл об них. И многим Он дает только жизнь, по благости Своей, потому что сего только и просят; а Своим дает жизнь блаженную, притом вечно блаженную жизнь. И посему смерть вообще людям естественна, а смерть некоторых и зла; ибо «смерть грешников», как сказано, «зла» (и как же злая смерть предопределена?). Но смерть праведников — честная, потому что бывает во славу Божию, как говорит Писание: «Честна пред Господем смерть преподобных Его» (Пс. 115:15). Сия-то смерть и предопределена, как, например, святому Петру сказано: «Прострешь руки твои, и другой препояшет тебя, и поведет, куда не хочешь» (Ин. 21:18). А сказал это Господь «давая разуметь, какою смертью Петр прославит Бога» (Ин. 21:19). Видишь, какая смерть предопределена? И святой Максим, объясняя предопределения Божии, говорит, что они суть святые и благие хотения, существующие прежде веков в Боге. И так, если предопределение есть благая воля Божия, а Он никоим образом не хочет смерти грешников: «Не хощу», — говорит он, — «смерти грѣшника, но еже обратитися… и живу быти ему» (Иез. 18:23); то, значит, смерть грешника, даже и находящая просто по природе, не предопределена. А если кто припомнит человеколюбие Божие к некоторым грешникам и отсрочку смерти и укажет на год льготы для бесплодной смоковницы (Лк. 13:8), то увидит, что и они (т. е. кающиеся грешники) тоже из части спасаемых и потому предопределенных. Таков был Павел, который, после того как попущено ему было жить, несмотря на гонения и яростное преследование им христиан, вместо гонителя стал проповедником Евангелия и сосдом избранным и учителем языков, и верховным в лике апостолов. Посему он и говорит о себе, что он избран от утробы матерней (Гал. 1:15) и называет себя избранным (Рим. 1:1). Чем бы он отличался от многих других, если бы все, касающееся и этих других, было избрано и предопределено? Следовательно, это дело (избрание и предопределение) — частное, с немногими бывающее, а частное называть всеобщим — неосновательно. Притом, если допустим, что все в мире происходит по предопределению Божию, то оно не будет иметь никакого значения. Ибо если Бог, намереваясь наказать грешников смертию, щадит их по чьим-либо молитвам, то значит, Он не предопределяет смерть их.

Все, бываемое в мире, бывает или по благоволению Божию, или по допущению, или по оставлению. Что происходит по благоизволению Божию, то бывает по Его благой, угодной и совершенной воле, как говорит святой апостол (Рим. 12:2); это мы и называем предопределением Божиим, будет то смерть или что другое. А прочее никоим образом не может быть так названо, а только допущением или оставлением. Посему не будем говорить, что всякой жизни назначен известный конец, ни того, что всякая смерть предопределена; предопределена жизнь и смерть только праведных и любезных Богу, которых и влас главы не погибает без воли Божией (Мф. 10:30).

Если все это покажется тебе достаточным (для решения вопроса), святой отец, то да будет оно таковым при твоем молитвенном содействии, на которое преимущественно уповая, я и предпринял говорить об этом. А если написанное мною далеко недостаточно, то да вменится это частию скудости и слабости нашего ума, а частию теперь весьма одолевающей меня немощи, которая и это едва дозволила мне написать и составить.