Значительная часть догматических текстов, составленных прп. Иоанном Дамаскином, либо прямо посвящены критике монофизитского богословия, либо содержат большие фрагменты, посвященные такой критике. Разумеется, прп. Иоанн Дамаскин не мог обойти вниманием монофизитский тезис об одной природе Христа. Его полемика направлена главным образом против доктрин современных ему египетских и сирийских монофизитов, исповедующих одну сложную природу Христа, составленную из природ Божества и человечества.
Ниже приводятся ключевые цитаты прп. Иоанна Дамаскина. Помимо собственно обоснования невозможности рассматривать Христа – как одну природу, мы сочли целесообразным включить в подборку рассуждения святого о сложных природах вообще. Цитаты приводятся по опубликованным русским переводам. Цитаты из «Точного изложения православной веры» даны в переводе А. Бронзова. В цитате из перевода «Философских глав» термин «субстанция» заменен на «сущность» (в оригинале — «οὐσία»).
После цитат помещен наш комментарий, в котором перечисляются и кратко обсуждаются основные антимонофизитские аргументы прп. Иоанна Дамаскина.
***
«Следует заметить, что из двух сущностей, или природ, не может образоваться одна сложная; ибо невозможно, чтобы в одной и той же вещи находились образующие разности противоположного свойства. Но из различных природ может образоваться одна ипостась: так человек составлен из души и тела. Хотя природа людей и называется единой, тем не менее каждый в отдельности человек не называется существом единой природы. Сложная природа людей называется единой потому, что все сложные ипостаси людей сводятся к одному виду. Но каждый отдельный человек не называется существом единой природы, так как каждая ипостась людей состоит из двух природ, именно: души и тела; причем она сохраняет их в себе неслиянными, доказательством чего служит разделение, происходящее вследствие смерти. » (Философские главы, 41)
«Надлежит иметь в виду, что, когда образуется сложная природа, то ее части должны быть одновременными, а равно она должна различаться от составляющих ее элементов, не сохраняя их, а скорее превращая и изменяя. Так, когда тело образуется из четырех элементов, то оно становится отличным от них, так что оно уже не есть огонь или какой-либо другой элемент и не называется им. Равным образом от козла и ослицы происходит лошак, который уже не есть ни конь, ни осел и не называется ни первым, ни вторым; он отличается от обоих и не сохраняет в неслитном и неизменном виде природы ни одного из тех, от кого он произошел.» (Философские главы, 66)
«…сложное естество не может быть единосущно ни с одним из тех двух естеств, из которых оно сложено, будучи соделанным из иного, как нечто новое сравнительно с тем. Как, например, тело, сложенное из четырех стихий, не называется единосущным с огнем, не именуется огнем, не называется воздухом, ни водою, ни землею, и не единосущно ни с чем из этого. Следовательно, если, согласно с мнением еретиков, Христос после соединения принял одно сложное естество, то Он изменился из простого естества в сложное, и Он не единосущен ни с Отцом, Который имеет простое естество, ни с Матерью, ибо Она не сложена из Божества и человечества. И Он не будет существовать, конечно, в Божестве и человечестве; и называться Он будет не Богом, не человеком, а только Христом; и слово Христос будет имя не ипостаси, а одного, согласно с их мнением, естества.
Мы же постановляем, что Христос был не с одним сложным естеством и что Он не был чем-то новым сравнительно с тем другим, из чего Он образовался, подобно тому как человек состоит из души и тела или как тело – из четырех стихий; но [во Христе] было из иного то же самое [сравнительно с этим «иным»]. Ибо мы исповедуем, что из Божества и человечества совершенный Бог и совершенный человек и есть, и называется [тем и другим именем] Один и Тот же, и что Он – из двух естеств и существует в двух естествах.» (Точное изложение православной веры, 47)
«…хотя мы говорим, что естество людей – одно, однако, должно знать, что говорим это, не обращая своего взора на понятие души и тела, ибо невозможно говорить, что душа и тело, сравниваемые друг с другом, суть одного естества, но потому, что хотя существуют весьма многие лица людей, однако все люди владеют естеством, понимаемым в одном и том же смысле, ибо все сложены из души и тела и все получили естество души и владеют сущностью тела, также и общим видом. [Почему и] говорим, что естество весьма многих и различных лиц – одно, хотя каждое лицо, разумеется, имеет два естества и достигает полноты в двух естествах: в естестве души, то есть, и тела.
Но в Господе нашем Иисусе Христе нельзя допустить общего вида. Ибо и не было, и нет, и никогда не будет другого Христа, состоящего как из Божества, так и человечества, пребывающего в Божестве и человечестве, Который Один и Тот же – совершенный Бог и совершенный человек. Поэтому нельзя сказать, что в Господе нашем Иисусе Христе – едино естество, так чтобы, подобно тому как говорим о неделимом, составленном из души и тела, так говорили и о Христе, Который состоит из Божества и человечества. Ибо там – неделимое, а Христос – не неделимое, ибо Он не имеет и вида [или свойства] «Христовства», [подобно тому свойству], о котором говорилось [выше в отношении к людям]». (Там же)
«Каждый в отдельности человек, состоя из двух естеств: как души, так и тела, и имея их в самом себе в неизменном виде, естественно будет называться двумя естествами, ибо он сохраняет в целости естественное свойство и того, и другого и после соединения их. Ибо и тело не бессмертно, но тленно; и душа не смертна, но бессмертна; и тело не невидимо, и душа не видима телесными очами, но одна – одарена разумом и умом и бестелесна, а другое – и грубо, и видимо, и неразумно. А то, что противоположно по сущности, не есть одной природы; следовательно, и душа, и тело не одной сущности.
И опять: если человек – живое существо, разумное, смертное, а всякое определение изъясняет подлежащие естества, и, согласно с понятием об естестве, разумное не одно и то же со смертным, – то, следовательно, и человек, сообразно с мерой своего определения, не может быть из одного естества.
Если же иногда говорится, что человек – из одного естества, то имя естества принимается вместо вида, когда мы говорим, что человек не отличается от человека никаким различием естества; но все люди, имея один и тот же состав, и, будучи сложены из души и тела, и каждый будучи из двух естеств, все возводятся под одно определение.
И не неосновательно это, так как и святой Афанасий в слове против хулящих Духа Святого сказал, что естество всех сотворенных вещей, как происшедших, едино, говоря таким образом: а что Дух Святой выше твари и, с одной стороны, иной по сравнению с естеством происшедших вещей, а с другой, составляет собственность Божества, можно опять понять. Ибо всё, что созерцается совместно и во многом, не принадлежа чему-либо в большей степени, а чему-либо в меньшей, называется сущностью. Итак, потому что всякий человек сложен из души и тела, сообразно с этим и говорится об одном естестве людей.
…
Но говорить об одном естестве в отношении к Ипостаси Господа не можем, ибо естества и после соединения в целости сохраняют каждое свое естественное свойство, и вида христов отыскать нельзя. Ибо не было иного Христа и из Божества, и человечества, Одного и Того же и Бога, и человека.» (Точное изложение православной веры, 60)
«Из чего, говорите вы, сложен человек? Разумеется, из души и тела. Так почему же вы не исповедуете Христа из Бога и человека? И отчего не признаете человека из душевности и телесности, как Христа из Божества и человечества? Отчего же о человеке не говорится, что он весь душа и весь тело, как Христос весь Человек и весь Бог, и что Он весь совершен в душевности и весь совершен в телесности, и весь душа вместе с телом, и весь тело вместе с душею, как Христос весь Бог вместе с плотью Своею и весь Человек с безначальным Своим Божеством? Ведь человек из души и тела стал чем-то иным помимо них, то есть человеком, а Христос из разных — теми же самыми, из Божества и человечества Бог и человек. Если же Он имеет подобие во всём, то следовало и именовать вашу сложную природу «христовством», как человеческая природа есть и называется «человечество».
С другой же стороны, и душа, предвосхищая страдания тела, зачастую страдает прежде него, а вместе с ним страдает постоянно: ибо часто она тревожится о рассечении тела и страдает еще прежде телесного страдания, и бывает угнетена, и после рассечения ничуть не меньше тела в страдании принимает боль, чего о Божестве Господа никогда никто не скажет, не повредившись рассудком. Посему если о человеке и говорится, что он единой природы, то как вид, а не как ипостась. Ибо когда человек сравнивается с человеком, они называются единородными, как единосущные и попадающие в один вид — а когда речь идет о естествословии человека, в нем усматриваются две природы, то есть душа и тело. Ведь кто настолько безрассуден, чтобы, сравнивая душу и тело, сказать, будто у них одна природа? Вида же «Христов» не бывает, потому что нет многих Христов, сложенных из Божества и человечества, чтобы, подпадая под один вид, они могли быть объявлены единоприродными — но один Христос, из двух и в двух природах познаваемый.» (Послание лжеепископу Дары, яковиту, 56-57)
«Душа и тело — составляющие Петра, составляющие же Христа — Божество и человечество.» (Слово о вере против несториан, 15)
«Еще говорят … <монофизиты>, что святые отцы воспользовались уподоблением человеку применительно к таинству Христову — а у людей одна природа, значит и у Христа будет одна природа. Так пусть услышат: имя «природа» употребляется и применительно к виду. Поэтому говорят, что все люди одной природы, как относящиеся к одному виду, человечеству. Но человек не единой природы, раз он состоит из души и тела — ведь бестелесная к невидимая душа не единосущна видимому телу. Посему, когда человека сравнивают с человеком, говорят, что они единосущны как подпадающие под один вид, и поскольку все сложены из души и тела, и все несут в себе две природы — при естествословии же человека в нем усматриваются две природы, души и тела, сложенные в одной ипостаси. Ибо сравнивая душу и тело, кто же будет столь неразумен, чтобы говорить об одной природе обоих? Применительно же ко Христу вида нет — ведь нет многих Христов, сложенных из Божества и человечества, чтобы они все, относясь к одному и тому же виду, могли называться одной природы, но один Христос, из двух и в двух природах познаваемый. Ибо говорит Григорий Богослов: «Две природы, Бог и человек, потому что душа и тело, Сынов же не двое.» (О сложной природе против акефалов, 7)
«Еще: как одна и та же природа будет иметь противоположные сущностные различия? Ведь если даже несущностные различия сущность может иметь по отдельности, а не одновременно, то тем более сущностные. Ведь ясно, что в одной и той же сущности не могут находиться противоположные сущностные отличия потому что не может быть одна и та же сущность разумной и неразумной, тварной и несотворенной.
Еще: сущности образуются различиями, составляющими сущность, – поэтому те и называются сущностными и составляющими, и бытуют в сущностях. Посему, если вы исповедуете во Христе сущностно образующие различия, необходимо исповедовать и сущности – иначе чему бы те принадлежали? И не образуя сущностей, [эти различия] были бы излишни.
Еще: раз вы говорите об одной природе Божества и человечества Христова, скажите нам, которой природой пострадал Христос? Ясно, что сложной, скажете вы. Ибо говоря об одной, вы по необходимости припишете ей и страдание, и будет у вас и человечество, и Божество Христово страстно.
Еще: если есть одна сложная природа Христа, она будет или только страстна, или только бесстрастна, или страстно-бесстрастна, то есть одновременно и страстна, и бесстрастна, или переменчива, то есть иногда страстна, а иногда бесстрастна, или часть ее будет страстна, а часть бесстрастна. Итак, выбирайте какое хотите из нечестий. Ибо если она только страстна, то Христос не Бог. Если же только бесстрастна, Христос – не человек. Если же иногда страстна, а иногда бесстрастна, то она ни страстна по природе, ни бесстрастна по природе, но по привходящему признаку – ведь присущее по природе не переходит. Если же часть ее страстна, а часть бесстрастна, но и то, и другое есть то, что оно есть, по природе, тогда части будут не одной природы, и тогда двуприроден окажется Христос, Который не есть природа, но ипостась. Ибо не возможно одной и той же самой природе быть вместе и страстной, и бесстрастной – ведь одна и та же природа не может одновременно принимать противоположные сущностные различия.» (О сложной природе против акефалов, 8)
«Еще и вот что скажите нам: имеет ли Христос Божественную природу? Да, – разумеется, скажете вы. А имеет ли человеческую? И это вы признаете, если, конечно, не пожелаете решиться на откровенное нечестие. Итак, природа Божественная и природа человеческая – одна природа или две? Но если скажете, «одна», будет Отец единосущен нам. Если же две, а не одна, то почему бы вам, отбросив подальше гордость вместе с родителем ее, то есть диаволом, не исповедовать вместе с нами одного Христа, одного Сына, одного Господа, одну ипостась из двух природ, и две природы, и в двух природах после соединения? Ведь если вы признаёте, что Христос никогда не был с двумя природами, то зачем понапрасну говорите, что Он одной природы после соединения? Если же вы говорите об одной природе после соединения, утверждая, что до соединения Он был двуприроден, то вы прямо противоборствуете истине. Ибо прежде соединения, то есть Божественного воплощения, Он, будучи одной ипостасью одной простой природы, то есть Божественной, не был и не именовался Христом, разве только когда пророческим словом предвещалось грядущее. Стало быть, вы или совершенно устраняете две природы во Христе, или утверждаете, что Христос был двуприроден даже прежде воплощения от Девы, не желая признать за Ним после соединения собственно принадлежащие Ему две природы.» (О сложной природе против акефалов, 9)
***
Основные аргументы прп. Иоанна Дамаскина
1) Для существования природы необходима множественность ипостасей, но Христос – только один.
Согласно Дамаскину, природа (естество, сущность) – это низший вид, который состоит из индивидов (ипостасей), а содержанием природы является общее этих индивидов. Соответственно говорить о природе можно только тогда, когда есть более одной ипостаси. В противном случае выделить в ипостаси природу (общее с другими ипостасями этой природы) и акциденции (индивидуальное; то, что может отличать данную ипостась от других) – логически невозможно. Но Христос – единственный Богочеловек – а значит, богочеловеческой (христовой) природы не существует.
Иногда на это рассуждение возражают, указывая, что Адам при сотворении был единственной ипостасью человеческой природы. Вероятно, это возражение было известно Дамаскину, поскольку он подчеркивает, что «не было, и нет, и никогда не будет другого Христа, состоящего как из Божества, так и человечества». Действительно, человеческая природа Адама выявляется только через соотнесение с Евой и их потомками. Пока не была создана Ева – нельзя было сказать: являются ли мужские половые признаки — природным свойством человечества или акциденцией. Пока у Адама и Евы не появились дети – неясно было: природно или акциденциально устроение организма взрослого человека и т.п.
2) В одной природе не могут усматриваться противоположные природные свойства, а Христос имеет их.
Признавая Христа единосущным Отцу и Святому Духу по Божеству и всем людям – по человечеству, Церковь приписывает Ему два ряда противоположных свойств, являющихся существенными признаками каждой из Его природ. Христос одновременно – тварный и несотворенный; имеющий начало и безначальный, невсемогущий и всемогущий, способный страдать и бесстрастный и т.п. Поскольку согласно Дамаскину «сущности образуются существенными признаками», противоположные признаки не могут быть приписаны одной и той же природе как существенные и присущие ей. Если же перечисленные свойства проявляются попеременно, то они являются уже не существенными признаками, а привходящими (акциденциями) и Христос не единосущен ни Отцу со Святым Духом, ни людям (и для Тех и для других указанные свойства являются существенными).
3) Человеческая природа не является сложной и не состоит из природ души и тела, а значит антропологическая аналогия не является аргументом за единоприродность Христа.
Дамаскин анализирует известную святоотеческую аналогию между соединением души и тела в конкретном человеке и соединением Божества и человечества во Христе, на которую ссылаются как православные, так и монофизиты. Он указывает, что эта аналогия (как, собственно и всякая аналогия) является неполной. Она удачна, когда мы уподобляем соединение природ (естеств) души и тела в одну сложную ипостась конкретного человека – соединению природ Божества и человечества в сложную Ипостась Христа. Однако при этом каждый человек является ипостасью одной природы (человеческой), а Христос – нет. Дамаскин поясняет, что человеческая природа (в отличие от ипостаси) не является сложной, т.е. не состоит из природ души и тела. Существенные свойства природ души и тела зачастую противоположны, а значит человек не единосущен ни душе ни телу. Представление о конкретном человеке как о соединении двух природ (души и тела) и как об одной природе (человеческой) – это два параллельных описания, причем последнее возможно благодаря множественности людей и не является логическим следствием первого.
4) Филологический аргумент: о соединении души и тела в человеке и о соединении Божества и человечества во Христе говорится по-разному.
Указанная неполнота антропологической аналогии иллюстрируется филологическим аргументом, который сохраняет свою силу и в переводе на русский язык. Мы говорим, что Христос – Бог и человек и состоит из Божества и человечества, но не говорим что Христос состоит из Бога и человека. Об ипостаси человеческой природы, напротив мы говорим, что Петр – состоит из души и тела, но не говорим, что Петр – душа и тело или – что он состоит из душевности и телесности.
5) Монофизитская формулировка, запрещающая говорить о двух природах Христа после соединения, некорректна, ибо предполагает предсуществование Его человеческой природы.
Дамаскин отдельно разбирает монофизитский догмат об одной природе Христа после соединения. Данный запрет предполагает, что можно говорить о двух природах Христа до их соединения, а значит – обе природы Христа существовали до соединения. Однако до Боговоплощения человеческая природа Христа не существовала, а Сын Божий еще не именовался Христом.
(Пока оценок нет)
Загрузка...Автор публикации
