К вопросу о сходстве «Государства» Платона и «Апологии» свт. Григория Богослова

Источник: Portmann F. X. Die göttliche Paidagogia bei Gregor von Nazianz: eine dogmengeschichtliche Studie. St. Ottilien, 1954. P. 28-36.
Перевод, вступление и комментарий: Николай Антонов, сотрудник Лаборатории исследований церковных институций ПСТГУ.

Я бы хотел предложить уважаемым читателям этой группы перевод небольшого, но очень значимого, на мой взгляд, фрагмента из исследования Ф. Портманна «Божественная педагогика у Григория Назианзина», в котором он помимо всего прочего рассматривает сходства «Государства» Платона и «Апологии» свт. Григория Богослова.

Терминологические замечания

Позволю себе предварить перевод небольшим комментарием с двумя терминологическими замечаниями для избежания путаницы:

I. «Апологией» свт. Григория Богослова я называю его 3 слово по привычной нам нумерации ТСО. Дело в том, что в Patrologia Graeca Миня, и соотв. во всех критических изданиях и западных переводах этот текст нумеруется как «Оratio 2», в то время как русская традиция следует здесь более раннему изданию. Поэтому, ссылаясь на текст, я указываю общепринятую нумерацию слова и абзацев по PG, воспроизведенную в критическом издании Sources Chrétiennes (Gregoire de Nazianze. Discourse 1–3 / Bernardi J., ed. Paris, 1978. (SC 247)).

В то же время у текста есть много разных названий на разных языках и все они — поздние (см. сноску 1 в SC 247, p. 84-85.). Название «Апология» лучше всего следует мысли автора, который трижды так называет свой текст (см. or. 2. 2, 102, 110). Руфин, осуществивший перевод этого текста на латынь около 400 года, назвал его «Apologeticus».

Русский текст с общепринятой нумерацией представлен в издании ТСО 2007 г., которое доступно тут.

II. Говоря о священнике/священстве, я имею в виду не пресвитерский сан, как это принято в современном словоупотреблении, и не епископский сан, что могло бы быть несколько ближе к реалиям IV века, поскольку именно епископы были основными акторами церковной жизни, в то время как пресвитериат находился скорее «в тени» епископата. Речь идет о «пастыре» вообще (хотя словоупотребление свт. Григория требует отдельного комментария); разделение по чинам для свт. Григория практически не актуально в данном тексте: несмотря на то, что исторически свт. Григорий в этом слове реагирует на свое рукоположение во пресвитера, из текста вполне очевидно, что все сказанное может быть отнесено и к епископу, т.к. речь идет в первую очередь об отношениях между клиром и верными на локальном уровне церкви — т.е. в рамках одной общины/полиса.

Предварительные соображения

Исследование православного понимания природы священства, на мой взгляд, должно начинаться именно с «Апологии» свт. Григория Богослова, поскольку это первый текст Св. Предания об этике священника. Более того, дерзну сказать, что этот текст и последующие за ним «Об обязанностях священнослужителей» свт. Амвросия Медиоланского и «Шесть слов о священстве» свт. Иоанна Златоуста, важнее в данном случае, чем «пастырские фрагменты» Св. Писания, поскольку священство — это элемент жизни Церкви именно после служения апостолов и во многом конституирующий Предание в широком смысле этого слова. При этом между Пастырскими посланиями (1, 2 Тим., Тит.) и «Апологией» свт. Григория (362 г.) мы не находим другого текста, в котором сколь бы то ни было полно описывается внутреннее устроение священника, его «функции», природа его власти/авторитета, богословские основания его служения и т.п.

«Апология» была написана в сложной исторической ситуации на разных уровнях: свт. Григорий был «насильно» рукоположен своим отцом (св. Григорием Старшим) во пресвитера вскоре после того, как свт. Григорий вернулся из 10-летней «образовательной стажировки» в Афинах. Свое рукоположение свт. Григорий называл «тиранией», однако не следует прочитывать это слово в современном его употреблении. Дело в том, что Григорий Старший был и епископом полиса, и отцом свт. Григория, т.е. pater этой familiae — эти два статуса подразумевают практически абсолютную власть над сыном. Однако свт. Григорий, вероятно, действительно достаточно сильно переживал отрыв от своей «теоретической» (созерцательной — прим.) жизни, под которой понимались не только аскетические практики, но и интеллектуальная деятельность.

Однако не следует видеть в «Апологии» полностью автобиографический текст. Я бы сказал, что это очень искусно выстроенный, интертекстуальный и сложноструктурный текст о священстве, основанием к написанию которого стала биографическая ситуация. Т.е. первично здесь размышление о священстве, а рассуждение о своих переживаниях — «прием», чтобы сказать то, что может быть сказано только от первого лица, только от «я».

Помимо этого, надо вспомнить, что 362 г. — это время правление имп. Юлиана, на реформы которого свт. Григорий отреагировал чуть позже в знаменитых 4 и 5 словах «Против Юлиана». Соотв., мы понимаем, в контексте какого круга мыслей написана «Апология»: нужно ли христианам образование? какова природа власти в империи? — вот главные вопросы этих текстов, причем с ними обоими связана идея обожения, так что пайдея, полития и сотериология связываются свт. Григорием в единый проект.

Но и внутрицерковная ситуация была весьма непроста в это время. Арианские споры не прошли мимо Назианза: в 360 г. Григорий Старший подписал омийский символ веры (подробнее о контексте этих споров можно почитать тут), что вызвало раскол в Церкви — часть монахов отделилась от епископа города. Раскол был преодолен несколькими годами позже усилиями Григория Младшего, чему посвящено Слово 6 «О мире». Там мы встретим также схожую с «Апологией» тематику, поскольку обсуждается вопрос о власти в Церкви и вообще ее природе, причем богословские концепты (особенно триадология) становятся основополагающими в этом рассуждении.

В таких личных, внешне- и внутрицерковных обстоятельствах свт. Григорий пишет этот текст — крупный трактат (117 абзацев), предлагающий описание этики становления священника. Мы понимаем, что это не просто «личные размышления», но серьезный «проект», направленный на преобразование церковной ситуации, в которой основной проблемой признается недостойный клир, а его «реформирование» через утверждение принципиального недостоинства любого «я» перед священным саном — ее решением.

Систематическое описание этой этики я постарался представить в своей статье «Категории становления священника в учении святителя Григория Богослова», в рамках которой были выделены и проанализированы следующие категории: образование (παίδευσις), выбор философского пути (πρᾶξις/θεωρία), недостоинство (обозначается через отрицание прилаг. ἄξιος), принуждение (τύραννις) и благопокорность (εὐπειθεία). Следует отметить, что в некоторых аспектах я углубил свое понимание этого текста по сравнению с 2017 г., однако статья по-прежнему представляется мне не бессмысленной, о чем, впрочем, судить не мне.

Однако помимо «содержательного»/этического аспекта, в этом прекрасном тексте есть еще один — как бы «фоновый»/политический. Что я имею в виду: на уровне лексики и контекстных слоев (помимо Писания, это широкий круг классических авторов, риторических топосов и метафор) в нём заложен определенный тип отношений между священником и паствой. Этот тип описывается не только в привычных нам тайноводственных, душепопечительных и проповеднических контекстах (со всей условностью применения этих слов к реалиям IV в.), но и в считываемой терминологии и образности полисной власти, причем эти последние количественно доминируют над остальными. Количественный анализ лексики описания священника и его действий, не вдаваясь сейчас в подробности методологии, показывает такое соотношение:

Власть — 120

Душепопечение — 43

Священнодействие — 34

Наставление — 21

Отправной точкой в интерпретации этих цифирей для меня стал тот небольшой отрывок из исследования Портманна, который я хотел бы предложить вашему вниманию. Удивительно, но несмотря на достаточно пристальное внимание к «политическим» и «платоническим» аспектам «Апологии», этот раздел остается лучшим, и при этом неизвестным западной историографии, анализом данной темы . Даже основательная монография Сюзанны Эльм (2012 г.), посвященная сопоставлению наследия свт. Григория и имп. Юлиана в основном в призме платонической политической философии (текст доступен тут) не содержит столь конкретного и точного анализа.

Перевод.
Связь [Апологии] с «Государством» Платона

Сравним «Апологию» Григория с «Государством» Платона и зададимся вопросом, идет ли речь о простом сходстве этих текстов или о непосредственной зависимости первого от второго. Можно выделить следующие пункты сравнения:

1. Платон усматривает сущность хорошо устроенного государства в гармонии трех «классов». Особенно важно для устройства общества управление и формирующее влияние надлежащих правителей («Государство», 474с). Для Григория Церковь как упорядоченное целое состоит из управляющих и подчиненных. Без правящей иерархии Церкви не хватало бы ее «лучшей части» и она должна была бы впасть в хаос (or. 2. 3).
2. «Государство» Платона не является в прямом смысле политическим трактатом, оно выстроено в первую очередь вокруг этики. Государство оказывается таким же, как и один человек, который его возглавляет. Вследствие этого в тексте присутствуют длинные отступления о пайдейе (воспитании) защитников и правителей! Как в государстве правители управляют другими «классами», так в отдельном человеке разумная часть души управляет и формирует другие две ее части («Государство», 347 с). Григорий видит задачу церковного правителя в воспитании (Erziehung) его подчиненных, для которых он должен быть «как душа для тела или ум для души» (оr. 2. 3).
3. Платон и Григорий согласны в том, что правление служит пользе подчиненных, общему благу («Государство», 345 е; or. 2. 4). Оба разделяют то мнение, что хороший правитель заботится не о своей выгоде, но о выгоде подчиненных. Разумные люди бегут от ответственности правления («Государство», 347 с-d; вся «Апология»). Как и Платон, Григорий развивает этот вопрос путем сравнения правителей с пастухами («Государство», 343 b — 345 e; or. 2. 9).
4. Как Платон предлагает, чтобы для построения идеального государства, правили философы, так и Григорий считает полезным, чтобы «философы», наученные в божественных предметах (т.е. монахи), принимали церковные должности. Тот факт, что Григорий здесь столь заметно близок к Платону, подтверждается еще и тем, что Григорий в другом месте буквально цитирует соответствующий фрагмент Платона. Этот пункт следует особенно выделить, поскольку как у Платона, так и у Григория он стоит в центре текста; можно сказать, что именно подтверждение этой мысли было целью обеих работ.
5. Платон хочет, чтобы его правитель до принятия власти поднялся из «пещеры» с тенями в мир Истины, Блага и Сущего («Государство», 490 b). Григорий показывает на примере своего бегства в уединение, что для него очень важно, чтобы те, кто собирается принять власть, прежде того вошли в мир Духа (оr. 2. 6, 7).
6. Платон называет философию убежищем, куда бегут даже недостойные философии. Некоторые хотят спрятаться в покое философии от пороков (Korruption) общественной жизни. Однако лучшими являются те философы, которые достаточно отважны и способны, чтобы принять власть («Государство», 496-496). Будучи принужден принять на себя управление Церковью, Григорий противится вступлению в общественную жизнь, поскольку он не хочет покидать свое убежище — одиночество (оr. 2. 6). Кроме того, в служении верным в церковном сане он видит слишком высокий идеал, чтобы он мог его принять.
7. Платон приводит мнения тех, кому не нравится идея его философов, т.к. они бесполезны и не годятся для правления. Он, конечно, соглашается, что и среди философов могут встретиться недостойные люди. Однако, по его мнению, в представлении всего народа нет понимания, что хороший философ не стремится к власти («Государство», 489 b). Григорий знает, что многие считают созерцательную жизнь бесполезной, однако это не умаляет значение такого образа жизни, но лишь свидетельствует о непонимании истины толпой (Pöbel) (оr. 2. 7).
8. Из всех названных выше пунктов следует, что хорошие правители направляют свою деятельность на общественное благо (das Wohl des Gemeinwesens). Исходя из этого, как для Платона, так и для Григория принципиальным становится вопрос о выборе и воспитании правителя. Платон настаивает на том, что следует испытывать претендентов в различных жизненных обстоятельствах. Они выбираются не из народа, но из «стражей». Рассматриваются лишь те, кто понимает сущность всеобщего блага. Лишь самые добродетельные из взрослых мужей могут стать правителями. («Государство», 412 c-e, 413d). Григорий настаивает на том, что предстоятель Церкви должен испытываться в добродетели, а также хранить себя [от греха] в различных непростых обстоятельствах. Возможность такой проверки предоставляет возвышение в иерархии. Таким образом, добродетель правителей не только проверяется, но и взращивается. Главным критерием при выборе являются добродетельность и близость Богу (or. 2. 10, 5, 3)».

Заключение

Исходя из этого замечательного сравнения, можно сделать вывод не просто о сходстве, но и о зависимости определенного рода. Я бы назвал этот текст «репликой» на «Государство» или высказыванием на схожую тему «власти» с учетом идей Платона.

Стоит отметить, что ссылки Портманна на «Апологию» ограничиваются первыми десятью абзацами (напомню, из 117), из чего видно, что свт. Григорий опирается на рассуждение о власти Платона именно в начале текста, в условном «введении», где ставится проблема текста. Исследование дальнейшего развития мысли святителя, на мой взгляд, и является принципиальным для ответа на вопрос о природе священства.

Поэтому, несмотря на значительные сходства, отличия в «политической мысли» двух авторов — принципиальный вопрос. Если для Платона объект мысли — античный полис, т.е. город-община, то для свт. Григория — локальная Церковь как община/полис. Каковы тут сходства и различия — сложный вопрос. У Платона представлена история появления властных институтов, у свт. Григория — история правителей Ветхого Израиля, которым в некотором смысле наследует священник.

В целом можно сказать, что главной богословской интуицией «Апологии» является участие священника в истории Икономии Божией, т.е. определенное представление о синхронии и диахронии Церкви. Исследование Портманна важно в данном контексте потому, что представления о синхронии, т.е. о современном свт. Григорию положению Церкви были в значительной степени обусловлены античным полисным мышлением. Можно ли сказать, что свт. Григорий, говоря об этике священника выстраивает новую христианскую политику, подразумевающую переход полиса в новое состояние? И если да, — что это говорит о подготовке современного клира? Ведь «Апология» посвящена в первую очередь именно становлению священника.