О «магическом» православии

  То, о чем я скажу, не открытие, об этой проблеме сказано многими церковными людьми и священнослужителями. К сожалению у подавляющего большинства населения нашей страны, называющего себя православным, имеется сложившееся восприятие христианской веры, мало отличающегося от оккультного. Я не буду сейчас говорить о том, кто виноват в таком явлении как «магическое православие», невежество народа или нежелание бороться, а иногда и культивирование некоторыми священниками такого восприятия православия. Также речь не пойдет о неприкрытом оккультизме. Мне хотелось бы порассуждать о самом явлении и чем оно непохоже на веру Евангелия. 

 Чем же отличается христианская религия от магии? В магическом восприятии мира человек убежден в том, что, кроме физического мира, существует мир духовный. С этим православные могут согласиться. Одно из главных отличий состоит в том, как человек воспринимает свою связь с миром высших сил. Маг уверен, что если у него есть определенные знания, тексты, набор предметов, он способен подчинить себе высшую силу и заставить выполнить свой приказ или пожелание. При этом от человека не требуется никаких нравственных усилий или перемена образа жизни, для того, чтобы все прошло успешно. Можно взять в храме свечу, святую воду, прочитать набор молитв или заклинаний и решить свою проблему. Казалось бы это явно неправославное понимание религиозной жизни, но, к сожалению, для многих людей это не очевидно, именно это они считают истинной верой Христа. Согласно православному восприятию духовной жизни, молитва — это разговор или просьба, состоящие в общении двух свободных личностей. Бог, к счастью, не является немецкой овчаркой, которой можно дать команду принести игрушку или схватить злоумышленника. Личность свободна, поэтому ее можно только попросить, а исполнение просьбы остается на ее усмотрение. Кроме того, мы еще бесконечно малы и грешны перед Богом и то, что Он удостаивает нас Своего внимания и даже готов нам подарить Самого Себя, это исключительно вопрос милости, любви с Его стороны, но никак не наша заслуга, приказ или купленная за пятьсот рублей свеча.

 Какой же смысл в существующем в Церкви многообразие обрядов и священных предметов, спросите вы? Человек наделен даром творчества, который должен служить той же цели — прославлению Бога. Это значит, что верующий человек стремится принести все способности, которыми он обладает, Ему на службу. В самой непосредственной форме это служение отражает себя в Предании Церкви. Дар пения и поэтический талант  рождает прекрасные гимны и псалмопения, философское устроение ума, соединеннное с просвещением от Духа, облекает церковное вероучение в формы человеческого языка. Чувство прекрасного не может не излиться в любви к Высшей Красоте, создав при этом нечто осязаемое нашими органами чувств. Благодаря этим высшим проявлениям человеческого духа, вместе с божественной помощью, и появляется это существующее разнообразие.

 Человек, сотворенный своим Создателем, призывается к прославлению Его и в теле и в душе (ср. 1Кор.6:20). Мы не вполне духовны, как ангелы, поэтому нам требуются эмпирически ощутимые средства, благодаря которым мы можем проявлять свою любовь к Богу и принимать Его дары. Например, свеча это не более чем символ нашей любви и молитвы, а также форма материальной помощи данному приходу. Все! Больше никакой сакрально-магической нагрузки она не несёт, попытки вывести их не имеют никакого смысла. Икона приносит пользу только постольку, поскольку помогает сосредоточить внимание человека на молитве, служит напоминанием о Боге, использование её в качестве оберега также из мира оккультизма. Важно усвоить, что сами по себе все эти средства, в отрыве от подлинной веры в Бога и жизни по Его заповедям не более чем безделушки.  

 Кроме этих элементарных понятий, я хотел бы обратить внимание на более интересный момент. Поскольку мы верим в личного Бога, Который Один способен нам помочь, мы не привязываем Его действия к конкретной обрядовой форме. Другими словами, формально правильно совершенный обряд или молитва совершенно не гарантирует нам «эффекта», и, наоборот, внешне некорректно проведенное богослужение ещё не означает, что человек останется неуслышанным Богом. Дело здесь совсем не в том, что молитва будет прочитана два раза вместо трёх положенных, а капля святой воды упадёт мимо принесенного вами кулича. Бог не исполняет заданные команды в виде определённых комбинаций молитв, как компьютер, более того, Он не нуждается в них. Они нужны только нам, и, видя то, с каким отношением, с какой верой мы их исполняем, Бог подает или не подает нам просимое, если, к тому же, оно нам полезно. Об этом прекрасно сказал святитель Феофан Затворник: «Благоговение наше должно быть соразмеряемо не с великостию или малостию делаемого, а с лицем Бога, к Коему относится. Кадит ли кто, или читает и поет, или другое что делает, коль скоро небрежно то исполняет, подлежит суду творящих дело Божие с небрежением. Равно и из присущих в Церкви, стоит ли кто, или поклоны кладет, или свечу ставит, если делает это небрежно, столько же погрешает, и тому же подлежит суду. Все сии и подобные действия не сами по себе важны, и не неотложно необходимы такие именно: на месте их могут быть всякие другие. Но коль скоро они приняты и установлены и коль скоро действователем к Богу относятся, то небрежничающий в них Бога презирает и оскорбляет». Из этого рассуждения мы видим, что многое зависит от внутреннего отношения и мотива человека, сама форма богопочтения может быть различной. То есть, если человек прочитал половину молитв, потому что он поленился, то он тем самым совершает грех своим отношением к Богу. Если же он опустил то же самое правило из-за того, что ухаживал за больным другом, скорее всего Бог восполнит это упущение сугубо и даже одобрит такого человека. В этом и заключается другое важное отличие магии от христианства:

Бог способен помочь человеку безотносительно определённой инструкции, важно само отношение человека к Своему Господу, которое, в частности, выражается в благоговейной молитве и послушании установлениям Его Церкви.

 Бог не ждет от нас исполнения набора правил, без которых Он откажется нас принять, Он смотрит на наше сердце и, конечно, учитывает те обстоятельства в которых мы находимся. Евхаристия, совершенная епископом-исповедником в концлагере, в стаканчике ягодного сока и с ломтем чёрного хлеба, вопиюще нарушает все возможные каноны и традиции Церкви, но мы верим, что она действительна. То же самое действие, совершенное при нормальных условиях в обычный день в храме, можно счесть страшным кощунством.

 Все эти примеры говорят об одном: мы имеем счастье быть в общении не с безликим компьютером, который не сработает, если ввести неправильную команду или с сумасшедшим злодеем, который готов бросить молнию в нас, увидя то, что мы где-то оступились, а с Любящим Отцом, готовым принять нас, лишь только мы проявим усилие, сделаем шаг Ему навстречу.