На чем стоят крайности христианской богословской мысли? (часть 2)

2 часть: На чем стоят крайности христианской богословской мысли? (часть 2)

***

Коснувшись в предыдущей части статьи классических примеров в христианском богословии «антропологического максимализма» и «антропологического минимализма» родом из V века, мы можем продолжить наше исследование в поиске и выявлении различных случаев того или иного ряда. В данной части мы рассмотрим два древнейших примера «минимализма».

Гностицизм

Обратим свой взор в первые века христианской веры. В те времена, когда вероучение Церкви еще не было догматически выработано, главным образом ввиду отсутствия подобной необходимости, в христианское общество вступали представители разнообразных синкретических[1] или эзотерических[2] взглядов, которые постепенно развивали свои так называемые гностические[3] учения. Основная проблема состояла в том, что гностики не выглядели как отдельно оформившаяся секта, поскольку они жили практически той же жизнью, что и все остальные члены христианских общин, считали себя полноценными христианами, однако их мировоззрение, как смесь привнесенных извне идей, паразитирующих на идее христианской, радикально отличалось от распространенной веры Церкви.

По мнению гностиков весь мир дуалистичен[4]. Сам духовный мир в целом представляет собой совокупность и иерархию эонов[5], истекающих из верховного безличного божества – Плиромы[6]. Причиной же существования оформленного космоса (таким, каким мы его видим) гностицизм называл некую деградацию эонов, увлеченных в материю, согласно одним учителям, или падших во зло (как реально обладающее бытием), согласно другим. Если само происхождение вещественной реальности мыслилось гностическими авторами ошибкой и рабством, то спасение ими рассматривалось в контексте исправления и возвращения покинувших Плирому эонов, что соответственно приводило бы бесповоротно к уничтожению материального мира. Негативное и брезгливое отношение ко всему материальному (человеческому телу или окружающему миру) – это одна из общих черт гностицизма, усвоенных им от платоновской философии[7].

Без знания же нет спасения. Гностики совершенно по-иному смотрели на роль знания в духовной жизни: знание – это ключ к тайным путям восхождения в высшую божественную реальность. Более того, они считали, что полнота такого знания предоставлена не всем равным образом, что подача этого знания предопределена свыше, либо по природе, как безусловная данность. Они делили всех людей на три группы: гностики или пневматики  («знающие», «духовные», то есть, они сами), психики  («душевные», к которым причисляли остальных христиан) и соматики  («плотские» – это грешники). Психики виделись гностикам только теми, кто способен от силы на относительный покой в эсхатологической[8] перспективе, а что касалось соматиков, то те были однозначно обречены на вечную гибель. То есть, согласно такому представлению, не дано человеку быть кем-то бóльшим, чем он есть. Здесь налицо умаление человеческого богодарованного права к самоопределению: человек ограничен в своем развитии, но если повезет, то он удостоится возможности достичь небывалых эзотерических высот.

Несмотря на наличие указанных характерностей, гностицизм по своей сущности был безграничен и допускал свободомыслие. В нем никогда не было общеутвержденной системы и догматизации вероучения, чему свидетельством является отсутствие каких-либо внутренних полемик. Возможно, это повлияло и на то, что гностицизм сравнительно долгое время в первые три века шел нога об ногу с христианством по одной дороге. Но это продолжалось до тех пор, пока Церковь окончательно не осознала инородность подобных воззрений и их противоречие основополагающим истинам новозаветной проповеди, гласившей, что дар спасения во Христе доступен через покаяние каждому верующему (Деян 2:38), невзирая на личные качества, что привело в результате к полному отторжению гностических ересей из своей среды[9].

Учение об апокатастасисе

Когда гностические течения начали более-менее сходить на нет, то в церковной ограде возникла легендарная фигура, ставшая впоследствии притчей во языцех на много веков и даже вплоть до сегодняшних дней. Речь идет об адамантовом Оригене[10].

Особенностью Оригена является то, что он, как никто другой, окрашивал христианскую картину мира в античные мифологические и философские идеи[11]. Одним из показательных примеров такого подхода стало учение о всеобщем восстановлении отпадших от Бога духов, которое носит название – «апокатáстасис»[12]. Дело в том, что по мнению Оригена, изначально в мире существовали равные по состоянию духовные создания, сотворенные Богом, которые, однако, по причине несовершенства своей воли стали охладевать к своему Творцу, поэтому во избежание абсолютного охлаждения и отпадения во зло были облачены Богом в материю – так, в зависимости от уровня уклонения во зло, появились ангелы, звезды (их Ориген тоже считал одухотворенными), люди и, наконец, демоны. Однако ревность Бога ко всем тварным существам настолько велика, что это приведет в конце концов к возвращению Богом всех духов обратно к Себе (даже демонов) с помощью Своего Сына – Логоса. А по той причине, что дебелая материальность носит лишь инструментарную роль, в день всеобщего восстановления она совлечется со всех духов, и каждый получит некое эфирное тело, которое будет отражать собою предельное совершенство, то есть – форму шара[13].

Логика оригеновского взгляда выглядит вполне очевидной. Если Бог есть всецелое всемогущество, власть и благо, то Он не может допустить Себе, чтобы зло, противоречивое Ему, каким-либо образом сосуществовало рядом с Ним. Такое представление смотрится еще более органичным у Оригена, рассуждавшего примерно так: Бог есть Творец, а если Он неизменен по Своей сущности (поскольку изменение невозможно в совершенном Абсолюте), то Он – неизменно и всегда есть Творец; и – как Творец – Бог непрестанно находится в процессе творения и преображения миров, поэтому до нашего мира существовал другой неизвестный нам мир. Таким образом, сам апокатастасис обусловлен не столько благостью или любовью Божества, сколько неотъемлемым свойством Божества – творчеством. Выходит, что Бог из практических соображений, будучи вечно Творцом, не может допустить наличие зла, как препятствия деятельности творения и обновления миров, но коль зло объективно случается вследствие свободы воли тварных существ, то ему (злу) надлежит быть автоматически исправленным на добро.

Главный порок всей оригеновской концепции заключается даже не в том, что материальное и телесное у него ассоциируется с чем-то временно целесообразным (и не более), и даже не в том, что Бог оказывается вынужденным творить миры, будучи Сам по Себе словно неким бесконечным двигателем, а в том, что само преодоление зла в разумных существах совершается фактически помимо воли этих существ. Разумеется, что вариант, когда все сотворенные существа возвращаются обратно к Богу и восстанавливаются в благом состоянии всецело и без исключений – это весьма счастливый конец мировой истории; но если это происходит беспринципно по отношению к свободе ангела ли, человека или же демона, то мы имеем дело уже с ущербностью в самом Боге.

О чем речь? Если мы говорим о премудрости Бога и Его разумности, о благости, о целесообразности Его действий, то нам следует почитать, что Бог все делает разумно, благостно и непротиворечиво. Так, например, в творении человека Бог проявляет разумность и благость в том, что наделяет его Своим образом (разум, воля, свобода) и предоставляет ему все условия, чтобы достигнуть богоподобия (обожения[14]). Воля божественная совершенна в добре – это данность божественного естества. Но человек, как существо, сотворенное из ничего (поскольку все вообще – из ничего), по своей природе склонен к изменчивости[15], поэтому ему необходимы навык и постоянство в доброй воле, которая должна стать его личным достоянием, через что он придет и к подобию Божию[16]. Склонность к изменчивости потенциально предполагает как восхождение к уподоблению Богу, так и искажение образа Божия, что и произошло на самом деле с прародителями в Раю. Но Бог не исправил моментально это худое самоопределение человека, но сохранил его право и силу, приуготовив при этом иной путь обожения и спасения от греха, который явлен миру во Христе и только через Него, безусловно, при собственном свободном участии человека в личном спасении[17]. Однако, если Бог насильно переменит волю человека, при случае ее противоречия воле Божией, что и получается согласно идее апокатастасиса, то Он явит этим Свою ущербность и отсутствие премудрости, поскольку Сам же даровал свободную волю всем людям в знак того, что человек есть образ Божий. Дары Божии непреложны (Рим 11:29), а это величайший и бесценный дар – иметь то, что имеет Бог, иметь волю и свободу действия. Это величайшая ответственность, но человек редко задумывается о том, что ему дано.

Само собой разумеется, что не стоит полагать, будто мнения Оригена не встречали особой критики, несмотря на положительную роль[18] и влияние[19] взглядов философа-богослова. В IV веке Григорий Нисский[20] разделял ряд выводов Оригена относительно эсхатологии мира в ходе аналогичного рассуждения, что зло необходимо подлежит исправлению, но при всем том апокатастасис святого Григория построен на иных предпосылках, нежели у Оригена[21], и не выглядит столь еретичным, хотя и его взгляды не получили рецепции Церкви, в силу противоречия библейской и общецерковной вере. Итак, критика оригенизма уже тем стала актуальна, что порой некоторые его явные крайности стали противопоставляться церковному вероучению, поэтому всегда находились те, кто вполне справедливо предавал критике оригенистские концепции[22]. Финалом борьбы с оригенизмом стал V Вселенский Собор в VI веке, в ходе которого были утверждены анафемы на самого Оригена и на некоторые стороны его учения, в том числе и на учение об апокатастасисе как о всеобщем спасении вообще.

***

Гностицизм и оригенизм. Слово крайность по отношению к этим двум явлениям в истории христианской богословской мысли кажется еще слабой метафорой – настолько они фантасмагоричны. Сильное влияние античных языческих представлений оставило свой след как на гностических авторах, так и на несчастном Оригене. Возможно, Церковь к тому времени еще не приучила язык философии подчиняться всецело евангельской керигме[23], однако ничто не могло оправдать подчинение керигмы началам античных философских теорий, не основанных на божественном откровении.

Но что примечательно? Если в древности гностицизм и оригенизм обладали чертами «антропологического минимализма», обесценивая все человеческое, то в относительно современный период различные рецидивы этих заблуждений больше напоминают обратное – «антропологический максимализм», когда считается вполне достойным для христианского мировоззрения признавать идею о всеобщем спасении или о возможности спасения вне крещения, вне Церкви и вне Христа “хороших” людей. Почему? Неизвестно, но, наверное, потому что – “хорошие”[24].

3 часть: На чем стоят крайности христианской богословской мысли? (часть 3)

[1] Синкретизм (от др.-греч. «sinkritismós» – букв. объединение критян) – сочетание разнородных философских начал в одну систему. Примечательно, что гностицизм, как синкретизм, сопутствовал первохристианству более родственными путями, чем может показаться: «… начало гностицизма лежит в иудейской традиции религиозного миросозерцания последних веков до Р.Х., когда, во многом благодаря значительной еврейской диаспоре в эллинистическом Египте, в иудейской мысли появился интерес к греческой интеллектуальной культуре и наоборот, в грекоязычной среде возникло серьезное внимание к Писанию…» (Шмонин Д.В.).

[2] Эзотеризм (от др.-греч. «ezoterikós» – внутренний) – совокупность знаний, которые доступны посвященным людям, сведущим в особых мистических учениях.

[3] От др.-греч. «gnózis» – знание.

[4] Дуализм (от лат. «dualis» – двойственный) – представление о том, что основу бытия составляют два независимых и совечных начала, как правило, противоположные друг другу: свет и тьма, добро и зло, духовное и материальное.

[5] От др.-греч. «eón» – век, вечность.

[6] От др.-греч. «plíroma» – наполнение, полнота.

[7] «Тело – темница души» – это классическое выражение отношения античного философа Платона (427 – 347 до Р.Х.) к человеческому телу.

[8] Эсхатология (от др.-греч. «éshatos» – последний, конечный) – учение о конечных судьбах человечества и всего сущего в вечности.

[9] Огромный вклад в полемику с гностицизмом внес святой Ириней Лионский (II в.) благодаря своему известному трактату «Обличение и опровержение лжеименного знания».

[10] Ориген Адамант (185 – 254) – греческий христианский богослов и философ, библеист, апологет христианства, глава Александрийской богословской школы (Сев. Египет), оказавший определенное влияние на развитие языка христианского богословия, но осужденный Церковью по причине ряда заблуждений вероучительного характера на V Вселенском Соборе 553 г. в Константинополе.

[11] Нельзя со всей определенностью сказать, насколько сознательно Ориген вплетал основы христианского богооткровенного учения в положения античной философии (особенно это касается платонизма), или наоборот. Возможно, это была дань его глубокому философскому образованию и культуре, в которой он родился и жил. Во всяком случае, очевидно, что он не избежал грубейших ошибок.

[12] От др.-греч. «apo-katástasis» – восстановление, возвращение, завершение.

[13] Шар – самая совершенная геометрическая фигура.

[14] Обóжение (святость) – учение Церкви о соединении человека с Богом, приобщении человека нетварной божественной жизни через действие божественной благодати.

[15] Собственно, Ориген шел в своей мысли по этому пути.

[16] Для этого первому человеку была дана заповедь о невкушении плодов с древа познания добра и зла (Быт 2:16-17); относительно ангельских сил мы знаем, что самоопределение и их коснулось: часть из них воспротивилась Богу и тем неминуемо утвердила свою злую волю, а часть осталась верной Богу, за что навсегда получила непреклонность ко злу.

[17] См. понятие «Синергия» из 1-й части.

[18] К положительным сторонам учения Оригена, плодотворно сказавшимся на христианском богословии, можно отнести, например, акцентирование внимания на идее творения мира Богом из ничего, попытки установления критически выверенного текста Библии (гексапла), употребление термина «ипостась» по отношению к Лицам Святой Троицы и термина «Богочеловек» – по отношению ко Христу.

[19] Например, святитель Григорий Неокесарийский (ок. 213 – ок. 270) учился у Оригена, хвалебные отзывы о котором можно встретить в трудах святителя; в IV веке отцы-каппадокийцы (свв. Василий Великий, Григорий Богослов и Григорий Нисский) руководствовались некоторыми идеями Оригена и пользовались его цитатами.

[20] Григорий Нисский (ок. 331 – ок. 394) – христианский святой, один из отцов-каппадокийцев, защитник православия от арианской ереси, епископ г. Ниссы (совр. центр. Турция), отец Церкви.

[21] Подробнее об этом можно почитать в статье Малкова П.Ю. «Антропологические предпосылки учения об апокатастасисе у восточных Отцов Церкви».

[22] Например, Петр Александрийский (III в.), Мефодий Патарский (III в.), Евстафий Антиохийский (III-IV вв.), Епифаний Кипрский (IV в.), Анастасий Римский (IV в.), Иероним Стридонский (IV-V вв.; между прочим, поначалу ярый поклонник Оригена), Феофил Александрийский (IV-V вв.; правда, запятнавший себя гонениями на Иоанна Златоуста), Кирилл Александрийский (V в.), Викентий Леринский (V в.), Варсонофий Великий (V-VI вв.) и др.

[23] Керигма (от др.-греч. «kírigma» – провозглашение, призыв, проповедь) – совокупность главнейших, базовых утверждений христианского благовестия.

[24] См. главу «Пелагианские споры» из 1-й части.