Выдержки из трактата свт. Геннадия Схолария о различии сущности и энергии, в котором в сжатой и строгой форме излагается учение о реальном характере различия между Божественной сущностью и ее свойствами (энергиями), а также среди самих энергий.
Вступление
Блаженный Григорий, [архиепископ] Фессалоникийский, тщательнейшим образом исследовавший [этот вопрос] под водительством учителей Церкви, различие как между самими Божественными энергиями, так и между ними и Божественной сущностью считал реальным (πραγματική). Сторонники же Варлаама и Акиндина погрешали против истины, утверждая, что это различие является исключительно умозрительным (κατ’ ἐπίνοιαν μόνον); потому-то они и были справедливо осуждены Церковью за упорную приверженность этому мнению. И мы в настоящем сочинении также высказываем согласное с сим блаженным Григорием и всеобщим определением нашей Церкви суждение по этому вопросу, мимоходом обратившись по просьбе одного из близких нам людей к этому занятию в нашем нынешнем безмолвии, сопровождаемом многообразнейшим плачем. Итак, всякое различие является либо реальным, либо умозрительным; к этим двум типам как бы как к двум основным идеям (διπλὴ κορυφή) сводимы все возможные случаи различия. Однако оба они разделяются на множество [подвидов] и неоднородны; особенно это касается сильнейшего [различия], которое мы называем реальным. Ведь в том, что реально различно, существует большое многообразие, поскольку в сущих (ἐν τοῖς οὖσι) можно обнаружить это различие во множестве разных степеней, а в рамках каждой отдельной степени присутствует еще больше видов различия. Мы сейчас рассматриваем вопрос о Божественных именах: обозначают ли они какую-то вещь в Боге, выражают ли различные имена реальное различие, или же их значение и различие есть не более, чем примышление нашего ума, — мы, составив некое небольшое предварительное понятие о различии имен на примере сущих (особенно человека), затем двинемся к предмету обсуждения.
Применительно к человеку
Имена прилагаются к вещам различным образом: иные субстанционально, а другие в отношении акциденции. Мы говорим, что Петр субстанционально есть человек; в имя «человек» включается всё то, что воспринимается нами как свойственное субстанции и присутствует в Петре. Еще мы называем его мудрым, справедливым и благим, а также белым, здоровым и высоким. Быть белым, здоровым или нечто еще в том же роде — это в собственном смысле и называется акциденциями: они относятся к телу, одинаково присущи многим, причем не только людям, но и другим живым существам; некоторые из них приложимы даже к растениям и вовсе бездушным предметам. Мудрость же, благость и справедливость, принадлежащие ему в отношении души, сказываются о нем в значении хабитуса (ἕξις, habitus), каковой в продвинувшихся [в добродетели] является началом их действий, подобно тому, как во вступивших [на путь добродетели] действие является началом хабитуса. Мудрость — добродетель созерцательной части души, благость же в собственном смысле охватывает только этическую добродетель, но рассматриваемая в более общем смысле — всякую вообще. А справедливость есть добродетель общественная: в малом — экономическая, в великом — политическая, и более всего необходимая судье и правителю… Нам сейчас следует рассуждать только о людях и именах, которые сказываются о них по образу энергий или хабитусов души. Говоря о мудрости человека, если он мудр, мы говорим, что в нём присутствует некая вещь, как бы действительный хабитус, который является началом действий, соответствующих этому хабитусу. То же самое мы делаем, говоря о справедливости. Дела, происходящие от мудрости, и дела справедливости различны. Поэтому очевидно, что назвать кого-то мудрым или справедливым — это не одно и то же. Они и обнаруживаются в людях различным образом: кто-то более мудр, чем справедлив, кто-то — наоборот, а кому-то они присущи в равной мере, как и должно быть в человеке. Но коль скоро дела справедливости и дела мудрости различны, точно так же различны и их начала, рассматриваемые как в смысле хабитусов. Итак, в человеке мудрость — это одно, а справедливость — другое, и различаются они реальным образом, причем не только между собой: от самого человека, в котором они пребывают, они также отличаются реально; причем различие между ними и самим человеком значительнее, чем различие их между собой.
Применительно к Богу
К Богу [имена, общие для Него и творений] относятся истинным и первичным образом и сами по себе, а творениям — по причастности; можно сказать, подобно следу (опечатку). Но хотя мы относим их к нам и к Богу не одним и тем же образом, тем не менее мы употребляем эти имена [в обоих случаях] в истинном смысле, причем во втором случае — в безмерно более истинном, поскольку деятельном, подлинном и совершенном превыше всякого сравнения. Так что же следует мыслить относительно мудрости, благости, силы и тому подобного? Бог есть Едúница — Едúница преестественная и вместе с тем истинная и действительная; и чем более преестественная, тем более истинная. Посему Бог един, Единое существующее и именуемое превыше всего; или, лучше сказать, только Он один и существует в истинном и подлинном смысле, одновременно простой по своей природе и бесконечный. Вместе с тем Бог истинно есть также и Троица, и преестественным и исключительным образом — начало всякой троицы, созерцаемой в сущих. Однако, если бы всё это говорилось о Боге одним лишь мысленным образом (κατ’ ἐπίνοιαν μόνην), тогда Бог был бы Троицей и Едúницей исключительно мысленным образом, а не истинно и на самом деле; такое предположение — отродье ариева и савеллиева безумия. Так что и единство, и различие в Боге мы должны считать реальным и истинным… Одним образом мы испытываем на себе Его правосудие, иным — Его милосердие; иным образом жезл Его, иным — Его палицу, поскольку по божественному Давиду это две разных сущих [«вещи»] (δυοῖν οὐσῶν). И потому мы всегда молим Бога судить наши дела не Своим Божественным правосудием, а Своей Божественной милостью, поскольку каждое из этих двух свойств само по себе есть нечто иное в Боге [по отношению к другому]. Поэтому вовне они действуют различно. Точно так же в Боге реально различаются природа и воля. Поэтому дело Божественной сущности — происходящие от Бога и Отца совечные и соестественные Ему ипостаси, а дело воли — творения; и воля во всех трех ипостасях одна, и один Создатель у всех творений — три ипостаси и единый Бог…
Вывод Схолария
Итак, мы можем сделать следующий вывод:
Каждая из Божественных энергий, обозначаемых каждая собственным именем, это некая «вещь» в Боге, но не в том смысле, в котором мы говорим, что каждая из Божественных испостасей есть «вещь», и уж тем более не в том смысле, в котором «вещью» мы называем Божественную сущность: в этих двух случаях понятие о вещи более масштабно, а применительно к энергии оно будет более тонким. Так что [энергия] — это нечто в вещи и принадлежащее вещи, в противоположность, как было сказано, мыслимым второго порядка (δευτέρων νοητῶν), поскольку те представляют собой примышления и суть умозрительные, а не реальные сущие, и так и называются; их создает премудрый человеческий ум, и существуют они в нем. Итак, коль скоро каждая Божественная энергия — это, таким образом, некая «вещь» в единой и простейшей вещи — Божественной сущности, и каждой из них соответствует различное понятие, раскрывающее ее чтойность, следовательно, будет правильно заключить, что они реально различаются друг от друга. И не только друг от друга, но и от самой Божественной сущности, которая является для них общей и остается в высшей степени простой вместе с ними, энергии отличаются реально и формально (πραγματικῶς εἰδικῶς; realiter formaliter), то есть в своей чтойности (τῷ τί ἐστι). Это различие происходит не только из нашего примышления, но из актуальной и определенной истины, которая в Боге соответствует именам Божественных энергий (ἀλλ’ ἐκ τῆς ἐμπράκτου καὶ διωρισμένης ἀληθείας, ἣ τοῖς ὀνόμασι τούτων ἀνταποκρίνεται ἐν Θεῷ.). Поэтому те, кто утверждает, что все эти различия существуют только в разуме, то есть в человеческом примышлении, ошибаются. Следует умеренным образом мыслить между сущностью и энергиями реальное различие, причем из многообразных видов реальных различий — наименьшей степени. Ибо большие и сильнейшие различия были бы неуместны в той простоте, которая, как мы право веруем, присуща Богу. Ему же слава во веки веков. Аминь».
(Пока оценок нет)
Загрузка...Автор публикации
