Тема отношений полов, сложная и многогранная, остается одной из самых неоднозначных в нашем мире, весьма по-разному она освещается и в рамках христианской традиции. Люди, приходящие в Церковь, ищут ответы на вопросы, связанные с отношениями в семье, включая их интимную область, они искренне стремятся к тому, чтобы здесь у них было всё благочестиво и правильно; но те ответы, которые они часто получают, бывают слишком односторонни, и порой может показаться, что мнение какого-то авторитетного автора, даже святого отца, это и есть учение Церкви, которое нужно принимать и применять к жизни безоговорочно. Мы все с вами знаем случаи, когда верующий человек, прочитав очередную книжку, написанную монахом-подвижником для своих учеников, начинает буквально применять прочитанное на себе, членах своей семьи и, в целом, на своей жизни, далекой от реалий подвижничества, что заканчивается печально.
Но я хотел бы конкретно сказать о восприятии человеческой сексуальности, о ее предназначении, о том, что касается людей, живущих в миру, о людях семейных. Есть ли в церковной традиции ответы на вопросы, связанные с этой темой, и при этом адресованные не-монахам? Есть. И они разные. Их разность во многом связана с культурой и богословскими предпосылками автора, проповедника, который их озвучивает. В западной христианской традиции, восходящей к блаженному Августину, вопросы пола, семьи осмысляются несколько иначе, чем на православном Востоке. Блж. Августина и свт. Иоанна Златоуста иногда называют авторитетными выразителями западной и восточной христианских традиций по вопросам брака[1], и, хотя, на мой взгляд, их некорректно противопоставлять во всём, думаю, что не ошибусь, если скажу, что на значение супружеской близости эти великие святители смотрели неодинаково. В мои задачи не входит сравнение этих взглядов, мне хотелось бы затронуть тему осмысления супружеской близости в проповеди свт. Иоанна Златоуста и продемонстрировать некоторые из его ответов, которые не теряют своей актуальности для христианских супругов и сегодня.
Прежде всего, надо сказать, что у свт. Иоанна в его пастырском служении было два периода, когда он мыслил и говорил о браке, об отношениях полов, не совсем одинаково. В своем раннем произведении «О девстве» он противопоставляет преимущество девства недостаткам брака и, хотя и не осуждает последний, однако описывает отношения и жизнь супругов в довольно мрачном свете. Во многом это было обусловлено спецификой полемики святителя с противниками девственной жизни. Известный исследователь его сочинений Э. Пюш пишет, что «этот трактат был составлен ранее того, как отправление священнического служения и повседневное управление пасомыми дали св. Иоанну глубокую опытность. Когда он писал свое сочинение, недавно возвратясь из уединения, он еще всецело находился под влиянием тех воспоминаний, какие у него сохранились о шести суровых годах, посвященных аскетизму. Но не изменил ли он своего мнения впоследствии, или, – что не менее важно, – не перестал ли высказывать его с такою нетерпимою резкостью? В теории он, по-видимому, не покинул своих первоначальных принципов, и подтверждение их мы найдем во многих его беседах, относящихся ко времени священства. Но, когда ему приходилось проповедовать перед толпою верных, состоявшею почти всецело из вступивших в брак, – он уже не решался описывать брак в таком мрачном свете. Теперь он обыкновенно напоминал те слова, какие уже произнес в трактате «О девстве», т. е. что «брак хорош потому, что удерживает человека в его долге и устраняет блуд». Теперь, следовательно, он принимал брак в том виде, в каком последний существовал, и, с целью обеспечения супружеского счастья, давал превосходные советы и правила, полные здравого смысла и благородства и всего лучше покрывающие его прежние предубеждения»[2]. Это замечание необходимо помнить тем, кто знакомится с сочинениями святого отца.
По мнению святителя, которое разделяли многие другие отцы Церкви, брак, хотя и был учрежден самим Богом еще в раю, однако супружеское совокупление произошло уже «после падения; а до того люди жили в раю, как ангелы, не разжигались похотию, не распалялись и другими страстями, не обременялись нуждами телесными, но, будучи созданы вполне нетленными и бессмертными, не нуждались даже в прикрытии одеждою»[3]. Однако сама по себе «плотская похоть не составляет греха, но когда она впала в неумеренность и, не желая оставаться в пределах брака законного, стала наскакивать на чужих жен, тогда, наконец, сделалась любодеянием, но не от похоти, а от неумеренности в ней»[4]. Именно незаконная реализация сексуальных желаний составляет грех, ибо «блудник нечист не по самому смешению, но по характеру (своего поступка), потому что он оскорбляет женственность; равно как наносят оскорбление друг другу те, которые делают женщину общей, извращая законы природы, так как ей должно быть женой одного»[5]. О притяжении, существующем между полами, он говорил как о загадочной силе: «Сильны и другие (страсти); но эта страсть имеет такую силу, которая никогда не ослабевает. В самой природе нашей есть какое-то страстное влечение, непонятное для нас, которое соединяет эти тела»[6].
Понимая силу сексуальных искушений, святитель считал, что те, кто не выбирают сознательно монашеский путь, должны вступать в брак как можно скорее. Он говорил на проповеди отцам детей, не стесняясь прослыть свахой: «Когда сын возрастет, то прежде, чем вступить в воинское звание, или в другой род жизни, позаботься об его супружестве. И если он будет знать, что ты скоро приведешь ему невесту и что уже немного остается времени до брака, то в состоянии будет терпеливо переносить пламень (страсти). Если же он узнает, что ты нерадишь об этом, и медлишь, и выжидаешь, когда он будет получать большие доходы, чтобы тогда женить его, то, пришедши в отчаяние от долгого ожидания, легко устремится к блуду»[7]. Проблему ранних беспорядочных половых связей, которая весьма распространена сегодня, он предлагал в свое время решать таким нетривиальным образом.
Святитель был убежден в существовании больших преимуществ тех молодых людей, которые сохранили себя в чистоте до брака, в перспективе их будущего семейного счастья: «В самом деле, если он вступит в брак с невестою непорочною, если будет знать только ее тело, то и любовь будет пламеннее, и страха Божия будет больше, и брак будет подлинно честный, связывая тела чистые и нескверные, и рождаемые будут исполнены всякого благословения; и будут угождать друг другу – жених и невеста, так как, будучи оба незнакомы с привычками других людей, будут взаимно подчиняться друг другу»[8]. Даже такой психологический аспект проблемы добрачных связей, как невольное сравнивание прошлых половых партнеров с супругом, не ушел от внимания проповедника.
Вообще, знакомясь с размышлениями святителя по теме сексуальности, понимаешь, что ничего не создано Богом случайно и без своего глубокого смысла. То, что греховно и постыдно в его незаконном употреблении, законно, осмысленно и безопасно в честном браке. Тот факт, что Бог создал многих людей красивыми и сексуально привлекательными, говорит не только о величии Творца и Художника, но и о том, что красота неслучайна и в контексте отношений мужчины и женщины. Святитель Иоанн говорит: «И красота служит союзом брака, — потому что людей весьма привлекает тело. Так как нам дана трудная и тяжелая жизнь, то даровано и некоторое утешение, отсюда воспламеняется любовь, которая охватывает все. Господь предусмотрел и употребил много средств к тому, чтобы союз брака оставался нерасторжимым. Но, скажешь, красота и в начале была соблазном: «тогда сыны Божии увидели дочерей человеческих, говорится в Писании, что они красивы, и брали их себе в жены, какую кто избрал» (Быт.6:2). Не она была соблазном, а испорченность тех людей. Бог создал дочерей красивыми не для того, чтобы они были бесстыдными, но чтобы каждый любил свою жену»[9]. Строго обличая мужчин за похотливые взоры на чужих жен, Златоуст положительно описывает наслаждение мужем физической красотой супруги, напоминая слова Премудрого: «Отвращай око твое от женщины благообразной, и не засматривайся на чужую красоту» (Сир. 9:8). «Не сказал просто: «не засматривайся», но прибавил: «на чужую красоту»; следовательно он одобряет наслаждение собственною», — комментирует святитель[10]. Именно красота законной жены должна быть для мужчины утешением и источником наслаждения, «этого не запрещает никакой закон»[11], в то время как другие женщины в его глазах должны быть «как бы каменными»[12].
Говоря о значении супружеской близости, святитель не ограничивается лишь целью деторождения, как это часто звучит у других святых отцов, более того, он не считает ее основной: «Брак дан для деторождения, а еще более для погашения естественнаго пламени. Свидетель этому Павел, который говорит: «блудодеяния ради кийждо свою жену да имать» (1Кор. 7:2). Не сказал: для деторождения. И затем собираться вкупе (1Кор. 7:5) повелевает он не для того, чтобы сделаться родителями многих детей, а для чего? «Да не искушает», говорит, «вас сатана». И продолжая речь, не сказал: если желают иметь детей, а что? «Аще ли не удержатся, да посягают» (1Кор. 7:9). В начале брак имел, как я сказал, две вышеупомянутыя цели, но впоследствии, когда наполнились и земля, и море, и вся вселенная, осталось одно только его назначение – искоренение невоздержания и распутства; ибо для людей, которые и теперь еще предаются этим страстям, хотят вести жизнь свиней и растлеваться в непотребных убежищах, брак не мало полезен, освобождая их от нечистоты и такой потребности и сохраняя их в святости и честности»[13].
Удовольствие от интимных отношений в законном браке, по мысли святителя, естественно и нормально, в отличии от связей на стороне: «Зачем же ты гоняешься за удовольствием, которое ведет к осуждению, производит гибель, наносит неизлечимую рану, тогда как можно получать удовольствие, не подвергаясь никакому злу? С свободною женою и удовольствие, и безопасность, и покой, и честь, и красота, и добрая совесть; а там великая горечь, великий вред, постоянное осуждение.. Таким образом, кто ищет удовольствия, тот особенно и пусть избегает общения с блудницами, потому что нет ничего горче этой привычки, ничего неприятнее этого общения, ничего порочнее этих нравов. «Елень любве и жребя твоих благодатей да беседует тебе: источник твоея воды да будет тебе« источником (Притч.5:18–19)»[14]. При этом неумеренность даже в законных удовольствиях вредит христианину, ибо «брак тогда особенно и лишается всякой похвалы, когда кто-нибудь пользуется им до пресыщения»[15].
Однако, помимо этого, достаточно прагматичного предназначения близости, Златоуст говорит также о ее глубоком духовном смысле, предусмотренном Самим Творцом: «Творческая премудрость Божья с самого начала разделила одного на два и, желая показать, что и по разделении остается одно, устроила так, что одного недостаточно бывает для рождения. Ведь кто еще не объединился (узами брака), тот не составляет и целого, а половину. Это видно из того, что он не производит детей по прежнему. Видишь ли тайну брака? Из одного Он сделал двоих, а потом из двоих сделал и до сих пор делает одного, так что и теперь человек рождается от одного, – потому что жена и муж – не два человека, а один человек. <…> А каким образом они бывают в плоть едину? Все равно, как если бы ты отделил самое чистое золото и смешал его с другим золотом, — и здесь происходит нечто подобное: жена принимает плодотворное вещество в то самое мгновение, как жар наслаждения приводит его как бы в расплавленное состояние, и, приняв, питает и согревает его, привносит к нему, что нужно, и с своей стороны, — и производит человека. И ребенок служит чем-то в роде мостика, так что тут уже трое составляют одну плоть, потому что дитя соединяет обе стороны одну с другой. Все равно как два города, разделенные рекой, составляют один город, если есть мост, который поддерживает между ними взаимное сообщение, — и здесь то же, или еще больше, так как этот мостик устроен из существа их обоих. В этом отношении они одно так же, как голова и туловище составляют одно тело: они, правда, отделяются шеей, но не столько отделяются, сколько соединяются; это средина, которая связывает их друг с другом. Это все равно, как если хоровод, разделенный (на две части), составит одно, взяв одну часть свою отсюда, а другую — с другой стороны. Или еще это подобно тому, как если люди, которые стоят, опустив руки, потом их протянут, и все же каждый составляет одно лицо, потому что протянутые руки еще не делают из одного (человека) двух. Потому-то он и выразился точно, — не сказал: будут одна плоть, а — “Одним телом” то есть, соединятся в плоть младенца. Что же, если младенца не будет, — и тогда они не будут составлять два лица? Конечно. Ведь это (единство) происходит от совокупления, которое соединяет и смешивает тела обоих. Все равно, как если ты в масло вольешь благовонные капли, у тебя изо всего выйдет одно, — так бывает и здесь»[16]. Интересно обратить внимание на то, что описывая все эти аспекты единения супругов, святитель каждый раз явно отмечает второстепенность цели деторождения, подчеркивая ценность такой близости самой по себе, вне ее репродуктивной функции, что несвойственно другим святым писателям, рассуждавшим об этом. Даже в продолжении интимной жизни у пожилых супругов учитель Церкви не видит ничего предосудительного[17].
Златоуст называет единение супругов «таинственным изображением Церкви», «таинством» и призывает не стыдиться того, что устроено Богом: «Знаю, что многие стыдятся того, о чем я говорю; причиной тому неумеренность и невоздержность. Это дело унижено от того, что браки совершаются у нас таким образом, – от того, что их портят, между тем как «Брак у всех да будет честен и ложе непорочно» (Евр. 13:4). Что за стыд – дело честное? Зачем краснеть от того, что чисто? Это свойственно только еретикам, да тем еще, которые приводят распутных женщин. Потому-то мне и хочется очистить (брак), возвести его на ту степень благородства, какая ему приличествует, и этим заградить уста еретикам. Осрамлен дар Божий, корень нашего бытия! А все оттого, что около этого корня много навоза и грязи. Вычистим же его своим разумом. Потерпите немного, – ведь и тот, у кого есть грязь, терпит ее зловоние. Мне хочется показать вам, что этого не нужно стыдиться, а нужно стыдиться того, что вы делаете. А ты между тем не думаешь стыдиться последнего, а стыдишься первого, и таким образом осуждаешь Бога, который так устроил»[18].
Говоря о законном сожительстве супругов и достойной реализации своей сексуальности, святитель не умалчивает и об искушениях, подстерегающих мужей и жен в этой сфере. Эти искушения от сатаны приходят как «слева», так и «справа».
Прежде всего, это конечно, искушение прелюбодеянием. В осуждении этого порока святитель Иоанн бескомпромиссно строг: «Подлинно нет ничего постыднее человека, который блудодействует после брака»[19]. Тот, кто имеет законный источник наслаждений (Притч. 5:18) и удаляется от него «к болоту, наполненному грязью, пахнущему геенной и невыразимым наказанием»[20], не имеет оправданий. Преступление мужа в этом плане нисколько не менее тяжко перед Богом, чем грех жены, хотя в народе и считают иначе. Помимо хранения взора от услаждения чужой красотой, архипастырь напоминает супругу о важном библейском принципе, который совершенно одинаков, как для мужа, так и для жены: «Жена не властна над своим телом, но муж; равно и муж не властен над своим телом, но жена» (1Кор. 7:4). Он наставляет мужа: «Когда ты видишь блудницу, соблазняющую, увлекающую, жаждущую твоего тела, то скажи ей: Это тело не мое, но принадлежит моей жене, я не смею злоупотреблять им и отдать его другой женщине. Так пусть поступает и жена»[21]. Когда супруга постигает искушение увлечься женщиной на стороне, так что и жена уже становится не мила, «войди во внутреннюю комнату и, раскрыв эту книгу, взяв в посредники Павла и непрестанно повторяя эти слова[22], погаси пламень[23].
Искушение «справа», о котором упоминает святитель – это воздержание одного супруга против воли другого. В те времена, как и сегодня, были верующие супруги, которые из соображений благочестия начинали уклоняться от близости, хотя вторая половина этого не хотела. В полном согласии со словами ап. Павла (1Кор. 7:5), святитель наставляет таких ревностных христиан: «Жена не должна, говорит, воздерживаться против воли мужа, и муж (не должен воздерживаться) против воли жены. Почему? Потому, что от такого воздержания происходит великое зло; от этого часто бывали прелюбодеяния, блудодеяния и домашнее расстройство. Ведь если иные, имея своих жен, предаются прелюбодеянию, то тем более (будут предаваться ему), когда лишены будут этого утешения. Хорошо сказал: не лишайте себя; то, что здесь назвал лишением, выше назвал долгом, чтобы показать, как велика их взаимная зависимость: воздерживаться одному против воли другого значит лишать, а по воле – нет. Так, если ты возьмешь у меня что-нибудь с моего согласия, это не будет для меня лишением; лишает тот, кто берет против воли и насильно. Это делают многие жены, совершая большой грех против справедливости и тем подавая мужьям повод к распутству и все приводя в расстройство. Всему должно предпочитать единодушие; оно всего важнее. Если хочешь, докажем это опытом. Пусть будет жена и муж и пусть жена воздерживается, тогда как муж этого не хочет. Что произойдет? Не станет ли он тогда предаваться прелюбодеянию, или, если не станет прелюбодействовать, не будет ли скорбеть, беспокоиться, разжигаться, ссориться и причинять жене множество неприятностей? Какая польза от поста и воздержания, когда нарушается любовь? Никакой. Сколько неизбежно произойдет отсюда огорчений, сколько хлопот, сколько раздоров! Если в доме муж и жена не согласны между собой, то их дом не лучше обуреваемого волнами корабля, на котором кормчий не согласен с рулевым. Потому (апостол) и говорит: «не уклоняйтесь друг от друга, разве по согласию, на время, для упражнения в посте и молитве». Здесь он разумеет молитву, совершаемую с особенным тщанием, потому что если бы совокупляющимся он запрещал молиться, то откуда бы взялось время для непрестанной молитвы? Следовательно можно и с женой совокупляться и молиться; но при воздержании молитва бывает совершеннее. Не просто сказал: «молитеся», но: «да пребываете», потому что (брачное) дело только отвлекает от этого, а не производит осквернения»[24]. Тем же, кто вступив в брак, теперь жалеет о том, что нельзя уклониться от исполнения супружеского долга против воли другого, ради личного сугубого подвига, Златоуст дает короткий ответ: об этом надо было думать раньше, еще до принятия решения вступить в брак[25]. Таким образом, святитель ясно и исчерпывающе ответил на вопросы, связанные с темой воздержания в браке.
Подытоживая обзор данной темы в творениях свт. Иоанна Златоуста, отметим, что у него была весьма разумная и умеренная позиция по вопросам, связанным с этой деликатной темой. Нещадно обличая пороки против седьмой заповеди Божией, святитель неоднократно подчеркивает возвышенность тех отношений, которые даны Богом людям в законном союзе брака. Размышления и советы Златоустого учителя Церкви, глубоко укорененные в Слове Божием, адресованные простым людям, живущим в миру, остаются и по сей день актуальными, знакомство с ними поможет избежать одностороннего ригористического представления по этим вопросам, характерного для многих древних и современных авторов, и получить практические ответы для применения их в своей семейной жизни.
——————————————————————————-
[1] См. Григоревский М. С. Учение святителя Иоанна Златоуста о браке. М., 2007. С. 270.
[2] Пюш Э. Иоанн Златоуст и нравы его времени. СПб., 1897. С. 91-92.
[3] Беседы на Книгу Бытия, 15 // Творения. Т. 4. Кн. 1. СПб., 1898. С. 123.
[4] Беседы на послание к Римлянам, 13 // Творения. Т. 9. Кн. 1. СПб., 1903. С. 636-637.
[5] Беседы на послание к Титу, 3 // Творения. Т. 11. Кн. 1. СПб. 1905. С. 860.
[6] Беседы на послание к Ефесянам, 20 // Творения. Т. 11. Кн. 1. СПб. 1905. С. 166.
[7] Беседы на первое послание к Фессалоникийцам, 5 // Избранные творения: собрание поучений. СТСЛ, 1993. С. 358.
[8] Там же.
[9] Толкование на книгу пророка Даниила, 1 // Творения. Т. 6. Кн. 2. СПб., 1900. С. 492-493.
[10] Там же.
[11] Беседы на Евангелие от Матфея, 17 // Творения. СПб., 1901. Т. 7. Кн. 1. С. 194.
[12] Беседа на слова апостола: «Но, во избежание блуда, каждый имей свою жену» (1Кор.7:2) // Творения. СПб., 1897. Т. 3. Кн. 1. С. 211.
[13] Книга о девстве, 19 // Творения. СПб., 1895. Т. 1. С. 307. Эту же мысль святитель повторяет и в более поздней своей проповеди. См. Беседа на слова апостола: «Но, во избежание блуда, каждый имей свою жену» (1Кор.7:2) // Творения. Т. 3. Кн. 1. СПб., 1897. С. 208-209.
[14] Беседа на слова апостола: «Но, во избежание блуда, каждый имей свою жену» (1Кор.7:2). С. 213. Ср. с противопоставлением удовольствия от близости, как чего-то постыдного, высокой цели деторождения, присущем некоторым аскетическим авторам: «Как в законном браке и блудодеянии действие бывает одно и то же, но цель составляет различие дела: ибо один совокупляется для рождения детей, а другой для – удовлетворения своего сладострастия» (прп. авва Дорофей. Душеполезные поучения и послания, поучение 15. М., 2015. С. 220). «По естеству, например, мы имеем семя для чадородия; а мы употребляем оное на беззаконное сладострастие» (прп. Иоанн Лествичник. Лествица. М., 2019. С. 387).
[15] Книга о девстве, 34. С. 320.
[16] Беседы на послание к Колоссянам, 12 // Творения. Т. 11. Кн. 1. СПб. 1905. С. 465-466.
[17] См. Беседы на послание к Титу, 5 // Творения. Т. 11. Кн. 1. СПб. 1905. С. 869.
[18] Беседы на послание к Колоссянам, 12. С. 466.
[19] Беседа на слова апостола: «Но, во избежание блуда, каждый имей свою жену» (1Кор.7:2). С. 212.
[20] Там же. С. 213-214.
[21] Там же. С. 210.
[22] «Но, во избежание блуда, каждый имей свою жену» (1Кор.7:2).
[23] Там же. С. 211.
[24] Беседы на первое послание к Коринфянам, 19 // Творения. Т. 10. СПб., 1904. С. 178-179.
[25] См.: Книга о девстве, 48. С. 337.
(Пока оценок нет)
Загрузка...Автор публикации
