Врач

— Эй, Печорин, где ты! — кричит в мыле да на электронном коне молодой московский татарин Икшмыч. Его ещё зовут в некоторых новомодных современных салонах — философ Максимыч. Максимыч, потому что собственно заякшался он в одну бесклённую осень с Печориным. Только потому. Печорина звали на самом деле Василием Терентьевым, но так завелось, повелось да спелось в народе. 

Василий был специалистом медицины, его занимали точные да тонкие науки и знания. Стремился он познавать мир, человека и всё устройство его. Печорин был атеистом. Его судьба в этом вопросе разворачивалась необычно, крест он никогда не снимал, но и крестящимся его не видел никто. Даже и он сам себя. Последние лет семь или девять так точно.

Икшмыч оставляет своего вороного да в яблоках возле арки.

— Ох, душа, ты моя, ду-у-ушенька! — поет Икшмыч и пританцовывая направляется к каналу. Печорин сидит один и смотрит на воду. 

— Дорогой ты мой! — Икшмыч кидается на руки к своему любимому другу. 

— Приветствую вас, негодяя! — с теплом и сердечной улыбкой отвечает Печорин. 

— Дорогой Вася! — Максимыч поднимает руку над собой, — я вчера знаешь где был?»

— Не надо только про… Церкви мне свои… — Печорин ответил подчёркнуто скучно. 

— Да нет же! Васенька! Я был не в церкви, погоди! Я был в царстве Андрея самого Рублева, представляешь?

— Нет, Икшмыч, не представляю… Видел мальчуганов сегодня таких модных, шёл и думал, ну что ж, мне фортуна в руки не даётся? А ты Рублев, ну какой Рублев, Икшмыч?

— Давай сходим с тобой, ну… В храм, что в Сокольниках, а?

— Да отстань ты от меня! Воли нет!

Икшмыч засмотрелся в сторону, и так медленно перешёл синий вечер возле канала в глубокую ночь, над столицей нашей Родины. 

На следующий день Печорин пришёл на работу. Ах да, я не сказал, работал он врачом в обычной поликлинике. Пришёл тяжёлый и грустный. Всё вроде бы было в жизни его нормально, всё контролировали формулы, вычисления и атлас по строению человека. Но всё куда-то рвалась душа Васи Терентьева, чего-то ему хотелось абы чего… Стук в дверь кабинета, входит женщина лет сорока или немного меньше. 

— Здравствуйте, Василий Дмитриевич!

 Удивительно лицо её сегодня, подумал про себя Печорин. Сияет — в таких случаях говорят. 

— Василий Дмитриевич, вы мой терапевт и я вам не могу не сказать. Клетки исчезли!

Печорин на минуту опешил, он ничего не мог сказать и сообразить тоже. Рака, конечно, не было в них… Но это крайне необычно, не исчезают они вот так… Подумал про себя Василий наш Печорин. 

— Что Аня? А, да, я вас поздравляю! Что ещё тут сказать?!

— Василий Дмитриевич, я так рада! Это просто так неожиданно! — Анна говорила не изящно, эмоционально.

— Поздравляю, Аня, да. 

— А вы слышали про храм Андрея Рублева?

— Нет, Аня, а что? — Печорин совсем не хотел говорить как есть, да и это пациентка, всё же он не допускал обсуждений личного в рабочее время. 

— А вот в том храме батюшка один есть! В общем… Василий Дмитриевич, я вам тут не буду всё рассказывать… — и Анна наспех накинула платок на голову и скрылась за дверью. 

Печорин сидел и тихо думал, тихо-тихо. И перекрестился.