Ι. Краткое изложение учения патр. Григория и Влахернского Собора 1285 г. Отрывок из сочинения Феодора Музалона, крупного византийского государственного деятеля, в защиту учения патр. Григория Кипрского и Влахернского Собора 1285 г., осудившего Лионскую унию. Ранее сочинение приписывалось самому патр. Григорию.

«Человек, который хочет рассуждать благочестиво, пожалуй, должен бы сказать, что Дух Святой исходит от Отца, по слову, переданному [нам] Спасителем, что Он от Отца существует и имеет Его началом и причиной.

Вместе с тем некоторые из святых говорили, что [Дух] через Сына исходит от Отца; это говорилось благочестиво — не в том смысле, что будто бы бытие Духа от Отца несовершенно или что Он будто бы каким-либо образом имеет Сына причиной, Самого ли по Себе или вместе с Отцом, — но в том смысле, что Он, оттуда (то есть из Отеческой сущности) в совершенстве имея бытие, сопутствует Слову, пришествует через Него, как говорили богоглаголивые отцы, воссиявает через Него и явился через Него в отношении Своего предвечного и бесконечного сияния…

Далее как свойственный в этом смысле [Сыну], соестественный и равночестный Он подается от Него, даруется творению, господственно пребывает с достойными, дышит, где хочет, обновляет принимающих Его, освящает их, делает совершенными и богами по благодати, Сам будучи Богом по естеству, довершающим полноту Троичного Божества» [1].

2. Оценка православного историка Церкви Аристидиса Пападакиса, одного из авторов «Оксфордского словаря Византии», почетного профессора университета Мэриленд.

«Таким образом, нетрудно понять, почему византийцы редко рассматривали Filioque как просто θεολογούμενον, как какое-то частное богословское мнение или как некоторую “литургическую вариацию”. Предполагать, что проблема была экзегетической, литургической или даже церковно-организационной по своему характеру, — значит упустить ее главный смысл. Filioque было не просто незаконным дополнением, оно было теологически недопустимо. Исторически наиболее компетентные богословы — от Фотия до Схолария — помещали этот вопрос в самый центр византийского понимания Троицы. Редко они воспринимали этот вопрос иначе как в богословском ключе — в истинно патристическом смысле слова θεολογία. Продолжительность и характер дебатов в патриаршество Григория Кипрского являются доказательством этого, равно как и, конечно, забота и ясность, с которой патриарх подошел к этому деликатному вопросу. В конечном счете для Григория Кипрского именно вероучительные разногласия были причиной Великой схизмы.

Дискуссия в восьмидесятых годах XIII века вращалась вокруг двух полюсов, представленных Григорием и патр. Иоанном Векком соответственно. Векк действительно стремился к тому, чтобы преодолеть разделение Церквей. Потенциально это был шаг вперед. Отсюда то расположение, с которым историки обычно относятся к Векку. Вместе с тем, реально и богословски, способ, которым он пытался достигнуть единства, был ошибочным. Проще говоря, его теологическое решение, как я пытался показать, вовсе было не решением вышеупомянутой фундаментальной проблемы двух разных подходов к Богу, каппадокийского и августиновского, а попыткой их совместить. “Через Сына”, с этой точки зрения, – это просто греческое описание латинского Filioque. Конечно, эту формулу, которую он предпочитал воспринимать буквально, Векк несколько переоценивал.

К сожалению, то же упорное желание трактовать эту формулировку буквально воспрепятствовало дискуссии о Filioque во Флоренции. Августин, который свел божественную природу к категориям единства и простоты на Западе, стал для собора руководителем в вопросах триадологии, а две формулировки были просто совмещены и объявлены непротиворечивыми! Как и Лионская уния, этот флорентийский компромисс “не смог решить проблему на богословском уровне” [2] Ни Векк, ни богословы Флоренции не смогли применить свой ум к решению проблемного вопроса. Несомненно, их неспособность понять истинную функцию фразы “через Сына” в византийской тринитарной мысли (она не использовалась ни разу Григорием Назианзином!) была частью их проблемы.

С другой стороны, понимание вопроса Патриархом Григорием не только было сущностно иным, но и сумело открыть новые горизонты. С исторической точки зрения мы должны прежде всего отметить, что он был более заинтересован в том, чтобы найти в рамках патристического контекста подлинное решение проблемы Filioque, чем в том, чтобы непременно победить Векка в споре или пресечь движение сторонников унии. Характерная тенденция византинистов оплакивать обращение со сторонниками унии в патриаршество Григория и при этом игнорировать плоды состоявшегося богословского диалога явно нуждается в исправлении, поскольку сожалеет о том, что на самом деле было второстепенным, и игнорирует то, что было центральным! Кроме того, Григорий — человек глубокой образованности и тонкого ума — не был людоедом, тираном или мракобесом. Есть надежные свидетельства, подтверждающие это. В любом случае, нет никаких оснований сомневаться в его добросовестности или глубоком религиозном чувстве.

Что касается собственного подхода Григория к проблеме Filioque, я постарался отметить в своем повествовании его верность доктринальному православию и каппадокийской школе. Григорий настаивает на абсолютной несообщимости ипостасных атрибутов или свойств в Троице. Причина этого коренится в восточной богословской традиции, что в равной степени относится и к его пониманию “монархии” Отца – единственного начала и principium divinitatis в личном исхождении Духа. В конечном итоге это соответствовало не только каппадокийским принципам четвертого века, но и тезису Фотия о том, что Святой Дух исходит только от Отца.

И все же Григорий также был готов признать, что не все различные выражения, найденные на страницах Отцов, могут быть сведены к старой схеме Фотия. Одной из наиболее плодотворных и творческих сторон переоценки Григорием проблемы было его признание того, что формулировка «через Сына» выражает вечное проявление или воссияние Духа через Сына. Значение этого объяснения заключается в его непредвзятом отношении к Filioque, как оно выражено в римской формуле ab utroque. Ибо, как и Filioque, вечное проявление Духа является вечным действием и включает участие Сына. Действительно, можно сказать, что Святой Дух как воссияние или энергия, исходит a Patre Filioque. Действительно, Сын и Дух имеют уникальное отношение к Отцу, поскольку один порожден, а другой изведен. Несмотря на это, они также имеют между собой отношения взаимности.

Таким образом, в дополнение к исхождению от Отца, Дух также проявляется через Сына. Точно так же, помимо рождения Сына от Отца, Сын также проявляет Духа. С точки зрения причинности, мы имеем дело с движением Духа — от Отца — к существованию; с точки зрения внутренней тринитарной связи Духа и Сына, мы имеем дело с движением Духа — от Сына — к проявлению. Однако проявление не является выражением единосущия — тождественности сущности — между Сыном и Духом. Ибо тогда было бы возможно иметь проявление Духа от Отца, Сына от Духа и Отца от Духа и Сына. Напротив, это выражение личной связи, неразрывной связи между Сыном и Духом, в которой Дух возвращается к Отцу через Сына, после того, как Он проявляется Им. Проявление нельзя отрицать. Это означало бы отказывать Духу в отношении, которое является личным и действительно вечным.

Большинство современников Григория хотели видеть проблему прежде всего с точки зрения Божественной икономии. Григорий, однако, осознал, что проблема в конечном счете связана с вечным отношением Сына и Духа как божественных ипостасей, потому что именно это предполагают патристические и библейские выражения “через Сына”, “Дух Сына” или “Дух Христа”. Ясно, что любое решение должно заключать в себе нечто большее, чем противоположение сущности и ипостаси или временное проявление Духа через Сына, поскольку общая жизнь Троицы также должна быть включена в рассмотрение. В этом и заключается истинный вклад Григория. Он обладал проницательностью и умением осмыслить всю патристическую традицию, чтобы включить не только монархию Отца и взаимоотношения Духа и Сына в их домостроительной деятельности, но и Божественное движение взаимности во внутритроичной жизни Бога. Так и возникает доктрина вечного проявления, которая не больше разрушает личностные характеристики Божественного существования, чем домостроительное действование Троицы.

Неоспоримо, что учение Фотия было дополнено и в спор был введен “новый элемент традиции”. Ибо, хотя каппадокийская структура византийского богословия не была оставлена, учение Григория Кипрского действительно выходило за рамки формулировки Фотия и действительно дополняло ее. Это было объяснение совершенно замечательное по своей взвешенности. Кроме того, римская формулировка наконец получила православное толкование.

Даже одно это придает Влахернскому Собору и Томосу 1285 г. огромное значение. Это ключевое соборное решение конца XIII века вполне может быть самым важным вкладом Византийской Церкви в полемику о Filioque. Кроме того, догматическое решение 1285 года представляет мысль Григория гораздо более ценной и значимой, чем капитулирующее богословие сторонников унии. Излишне говорить, что Григория больше нельзя рассматривать, как в прошлом, в тени Векка» [3].

3. Мартен Жюжи АА — католич. священник., богослов, историк-византинист. С 1932 г. профессор восточнохрист. богословия Латеранского ун-та в Риме и католич. фак-та Лионского ун-та. Во время второй мировой войны жил в Лионе. С 1948 г. профессор атенеума Пропаганды веры и преподаватель в Латеранском ун-те, с мая 1952 г. на пенсии. Жюжи был одним из основателей и редакторов ж. «Échos d’Orient» (1902-1917); занимал должности консультанта Конгрегации по делам Вост. Церкви (1935-1954) и квалификатора Конгрегации Sanctum Officium (1949-1954).

«Георгий Кипрский (1241-1290), бывший патриархом Константинопольским с 1283 по 1289 г. под именем Григория II,.. измыслил некое тонкое и доселе в богословии неслыханное объяснение формулы “от Отца через Сына”, согласно которому διὰ τοῦ Υἱοῦ следует понимать не в отношении вечного исхождения, которое Дух имеет от Отца как от “первичного начала” (a principio originali) и от Сына как от “начала, имеющего начало” (principio principato), не отделенного от Отца в выдыхании [Духа], как учат католики; но и не относительно только временнόго посылания, как трактуют последователи Фотия (photiani); а применительно к некоему “вечному проявлению Духа Святого через Сына”.

Как говорит Григорий, Сын не является в собственном смысле Испущателем или Изводителем Святого Духа в отношении вечного существования, но только Его вечным Проявителем (“Выражение «через Сына» должно относиться к вечному проявлению, а не к прохождению в бытие” — τὴν εἰς ἀΐδιον ἔκφανσιν ἡ λέξις διὰ τοῦ Υἱοῦ, οὐ τὴν εἰς τὸ εἶναι πρόοδον σημαίνειν βούλεται). Дух Святой “выступает и воссиявает через Сына, но бытие имеет не через Сына” (προέρχεται, ἐκλάμπει διὰ τοῦ Υἱοῦ, οὐ τὴν ὕπαρξιν ἔχει διὰ τοῦ Υἱοῦ)…

Логически Григорий должен прийти к одному из трех мнений:

I. Или Сын активно участвует вместе с Отцом в сообщении сущности третьему Лицу; приняв это, мы приходим к католическому догмату.
II. Или Сын является пассивным инструментом и словно бездейственным каналом в производстве Святого Духа, что никак невозможно в случае с Лицом Божественным. Однако это мнение отстаивали некоторые из противников Иоанна Векка!
III. Или же “вечное проявление” (ἔκφανσις ἀΐδιος), о котором говорит Григорий, должно пониматься как бы некое Божественное действие (энергия, actio), отличное от самой сущности, а также от ипостасных особенностей Отца и Сына, то есть от рождения и собственно исхождения, поскольку исхождение (ἐκπόρευσις) есть сообщение бытия Духу Святому, которое проистекает только от Отца. Итак, это особенное действие, общее для Отца и Сына, посредством которого Они в вечности проявляют Духа Святого.

Именно этого третьего мнения и держался Григорий, поэтому он должен по праву считаться предвестником паламитского учения, поскольку Палама утверждал реальное различие между Божественной сущностью и Божественной энергией».

___________________________________

[1] Gregorius Cyprius (sp.). De Processione Spiritus Sancti // PG. 142. Col. 290

[2] Пеликан Я. Христианская традиция: История развития вероучения. Том 2: Дух восточного христианства (600-1700). М., 2014. С. 269

[3] Papadakis A. Crisis in Byzantium: The Filioque Controversy in the Patriarchate of Gregory II of Cyprus (1283-1289). N. Y., 1997. P. 147-149

[4] Jugie M. Theologia Dogmatica Christianorum Orientalium ab Ecclesia catholica dissidentium. P., 1926. Vol. 1. P. 429-430