Апостолы славян и Filioque

Автор: Петр Пашков

В риторике Римских понтификов ΧΙΧ в. равноапостольные Кирилл и Мефодий предстают гарантами единства славянских народов с Римом; для п. Иоанна Павла они становятся уже предтечами и покровителями экуменизма. Однако нам представляется в высшей степени необходимым подвергнуть суждения покойных понтификов некоторому критическому рассмотрению, поскольку Святителя Мефодия предал анафеме и запретил (также под страхом анафемы) совершение богослужений на славянском языке п. Стефан V, а причиной тому послужило осуждение Filioque, провозглашенное апостолом славян.

Вступление

Святые равноапостольные Мефодий и Кирилл, просветители славян, принадлежат к числу святых, которые сыграли совершенно особую роль в истории. Во многом именно им и их миссионерскому рвению мы, представители славянских народов, обязаны своей культурой и цивилизацией, обязаны своей принадлежностью к христианскому миру. Их фигуры были источником вдохновения для национального возрождения на Балканах в середине XIX в. Вероятно, именно в силу яркости и привлекательности их образов «апостолы славян» еще полтора века назад приковали к себе внимание православной и римо-католической апологетики. Посланные на проповедь в Моравию св. патриархом Фотием, они получили на свое служение благословение Римского папы Адриана ΙΙ, причем их пребывание в Риме пришлось на 868-869 гг., когда формально Константинопольский Патриархат не пребывал в общении с Римом (хотя Фотий к тому моменту уже был низложен имп. Василием Македонянином). В дальнейшем, после смерти св. Кирилла, св. Мефодий также неизменно поддерживал хорошие отношения с папами, которые были покровителями славянской миссии и защищали ее от нападок со стороны германского епископата; более того, официально он был папским легатом ad gentes. Все это позволяет, как кажется, счесть равноапостольных братьев едва ли не последними общезначимыми святыми, почитание которых может являться общим для Рима и Православной Церкви.

И действительно, вслед за подъемом возрождающегося почитания Кирилла и Мефодия среди славянских народов в середине XIX в. папы Римские Пий IX (в 1863 г.) и Лев XIII (энцикликой «Grande Munus» от 1880 г.) разрешили сперва местное, а потом и общецерковное почитание солунских братьев в Римской Католической церкви. В изложении п. Льва ΧΙΙΙ миссия святых представала основанием для связи славянских народов с Апостольским престолом: «Нас глубоко трогает эта величественная связь народа славян с Римской церковью — связь, которая имела столь благородное начало. Эти два апостола христианской веры хотя и отправились на проповедь в чужие страны из Константинополя, но именно от Апостольского престола, этого средоточия христианского единства, они получили полномочия для своей миссии»[1]. В Новейшее время особое внимание роли Кирилла и Мефодия уделял п. Иоанн Павел ΙΙ, провозгласивший их святыми покровителями Европы и посвятивший им энциклику «Slavorum Apostoli» (1985 г.), в которой, в частности, писал: «Приступив к своей миссии с благословения Константинополя, они затем пожелали в каком-то смысле подтвердить его, отправившись к Римскому Апостольскому Престолу, видимому центру церковного единства. Так, ощущая Церковь вселенской, они возводили ее как Церковь единую, соборную и апостольскую. Еще более ясным и наглядным образом это вытекает из всего их поведения. Можно сказать, что молитва Иисуса об учениках и их пастве, взывающая: “Да будут все едино” (Ин. 17:21), стала девизом их миссионерского делания… Для нас сегодня в их апостольских трудах слышится экуменический призыв: это приглашение заново, в тишине примирения, воссоздавать единство, давшее со времен святых Кирилла и Мефодия глубокую трещину, и прежде всего единство между Востоком и Западом… нам вовсе не кажется анахронизмом видеть в святых Кирилле и Мефодии подлинных предшественников экуменизма, поскольку они на деле стремились убрать или хотя бы смягчить любые уже проявившиеся или только намечающиеся расхождения между отдельными общинами, принадлежавшими к одной Церкви»[2]. Эта оценка папы Иоанна Павла нашла живой отклик у некоторых чад Православной Церкви, в частности и в России.

Итак, в риторике понтификов ΧΙΧ в. равноапостольные Кирилл и Мефодий предстают гарантами единства славянских народов с Римом; для п. Иоанна Павла они становятся также предтечами и покровителями экуменизма. Однако нам представляется не только уместным, но и в высшей степени необходимым подвергнуть суждения покойных понтификов некоторому критическому рассмотрению. Действительно ли «они на деле стремились убрать или хотя бы смягчить любые уже проявившиеся или только намечающиеся расхождения между отдельными общинами, принадлежавшими к одной Церкви»? Действительно ли в то время, когда патр. Фотий «раздувал искры» богословских расхождений «в пламя» подлинной схизмы, солунские братья стремились исключительно «к поддержанию единства» — единства любой ценой?

Архиепископ Мефодий

Как известно, св. Мефодий принял архиерейскую хиротонию в Риме и отправился в Моравию в качестве папского легата. Этот факт (заметим в скобках) дал основание господствовавшему в науке первой пол. ΧΧ в. ложному представлению о том, что св. Мефодий якобы внес в Номоканон при переводе    схолию на 28 канон Халкидонского Собора сугубо «папистического» содержания [3]. Этот взгляд по-прежнему периодически воспроизводится римо-католической апологетикой. Однако на настоящий момент доказана ложность этого предположения; вероятным (хотя и не более, чем вероятным) автором этой схолии следует признать Анастасия Библиотекаря. Не исключено, что она оказалась востребована в 10-20-х гг. Х в., когда Болгарское царство стремилось к церковной независимости от Константинополя [4]. Подробное обоснование теории об авторстве Анастасия см. в статье проф. С. В. Троицкого [5].

Итак, миссия Мефодия была санкционирована п. Адрианом ΙΙ. Однако это не остановило действовавших там при дворе князя Святополка германских миссионеров; после несправедливого суда архиепископ был брошен в темницу и три года подвергался пыткам и унижениям. Лишь в 873 г. об этом узнал ставший папой Иоанн VIII, который сумел добиться освобождения Мефодия (отлучив от Церкви всех его противников). Однако германское духовенство не оставляло попыток воспрепятствовать миссии солунского просветителя, буквально заваливая понтифика письмами с жалобами на него. В рядах обвинителей первую роль играл пресвитер Вихинг, выходец из Швабии, сам претендовавший на Моравскую кафедру. Поддавшись давлению, п. Иоанн VIII поначалу воспретил Мефодию совершать богослужения на славянском языке, однако в 879 г. апостол славян посетил Рим с объяснениями, и запрет, по тщательном рассмотрении вопроса, был снят [6]. Вихинг, тем не менее, не был наказан — напротив, сделан епископом г. Нитры в юрисдикции святого[7]. Особого внимания заслуживает представление этого эпизода в пространном (Паннонском) Житии Мефодия (сост. до 886 г. и значительным изменениям впоследствии не подвергавшемся), поскольку в нем (не названный по имени) Вихинг характеризуется как приверженец «иопаторской ереси» [8], суть которой, впрочем, никак не конкретизируется. Очевидно, именно за эту ересь святитель в конечном итоге предал Вихинга анафеме спустя несколько лет, в 884 г. [9] Этой анафеме было суждено сыграть решающую роль в истории славянской миссии; ее содержание также поможет нам ответить на основной вопрос настоящей заметки.

«Иопаторская ересь»

Итак, что представляла собой та самая «иопаторская» (т. е. «сыноотчая», от греч. Υἱός, «Сын» и Πατήρ, «Отец») ересь? Греческий исследователь А.-Э. Тахиаос предполагает, что «учение Вихинга состояло в том, что Святой Дух исходит не только от Бога Отца, но и от Сына» [10]. Это предположение подвергается сомнению иными учеными. Так, например, К. Иванова высказывает мнение, что в тот период времени «сторонники и противники кирилло-мефодиевской деятельности спорили о каноничности введения слав. языка в богослужение», но никак не об исхождении Святого Духа [11]. Тем не менее, на наш взгляд, наличествующие данные источников позволяют дать однозначный ответ на вопрос о содержании конфликта между св. Мефодием и Вихингом.

После отлучения швабский епископ обратился в Рим с жалобой на Мефодия. К тому моменту папой стал Стефан V, который «был убежден доводами Вихинга и направил в Моравию послание с повелением принять учение, послужившее поводом для его осуждения, а также возложил на него управление Моравской Церковью» [12]. Относительно св. Мефодия в послании утверждается, что он «предан суеверию, а не назиданию; вражде, а не миру… суеверие (superstitio) его мы совершенно отвергнем. Анафема, осуждающая католическую веру, да падет на главу того, кто объявил ее» [13]. Итак, святитель предается анафеме за то, что сам предал анафеме «католическую веру». Речь идет, следует отметить, не о богослужебном языке: о нем в послании папы речь пойдет дальше. В чем же состояла католическая вера, преданная анафеме Мефодием?

Выше п. Стефан V подробно излагает свои триадологические воззрения, в том числе и учение об исхождении Святого Духа и от Сына: «Отец — ни от кого, Сын — от Отца, Дух Святой — от Обоих… так же, как Он исходит от Отца, Он одновременно исходит и от Сына» [14], причем снабжает это изложение крайне важным уточнением: «да не будет того, чтобы [нам] веровать, будто Дух исходит от Отца на Сына, а от Сына — для освящения твари, словно по неким степеням»[15]. Это единственное триадологическое положение, которое папой в этом послании осуждается. Разумеется, в нем нельзя не узнать огрубленное при пересказе православное учение: Дух исходит только от Отца, а от Сына посылается (или выступает, προεῖσι) для освящения твари. В переложении п. Стефана (источником для которого был все тот же Вихинг) учение представлено так, как будто им во внутритроичную жизнь привносится временность. Несомненно, осуждение этого положения присутствует в послании не случайно; представляется вполне очевидным, что именно это учение о Святом Духе проповедовал св. Мефодий. Именно за несогласие с ним равноапостольный епископ, как мы понимаем, и предал анафеме Вихинга как приверженца Filioque (папа Стефан, изложив учение об исхождении Духа и от Сына, особо подчеркивает преданность Вихинга этой доктрине [16]).

Именно Filioque было той «католической верой» — или, точнее сказать, смешивающей ипостасные особенности Сына и Отца «иопаторской ересью», — которую св. Мефодий предал анафеме в 884 г.

Здесь нужно заметить, что в то время как франки уже твердо держались того же учения о Святом Духе, какое станет впоследствии догматическим на Западе, в триадологических воззрениях Римской Церкви того периода наблюдалась очевидная двойственность. С одной стороны, «в IX веке собственно Римская Церковь еще не внесла в никейско-константинопольский текст прибавку Filioque и вообще на литургии не пела еще Credo» [17]. С другой — уже несколько поколений пап, даже осуждая прибавку к Символу, принимали само учение об «исхождении и от Сына» [18]. Впрочем, нельзя забывать, что именно в этот период Римский богослов Анастасий Библиотекарь, бывший другом св. Кирилла, предложил православную (и противоречащую позднейшей римо-католической традиции) трактовку этого учения [19]. В силу этой двойственности вопрос о Filioque в сношениях Солунских братьев с Римом и не поднимался: зная, что Символ Римской Церковью сохраняется в неповрежденном виде и общаясь с православным Анастасием, святые не входили в подробное исследование различных богословских мнений.

Еретичность германцев же, напротив, была очевидна и засвидетельствована изменением Символа веры. Именно это, вероятно, сподвигло св. Мефодия анафематствовать Вихинга, оставаясь при этом в добрых отношениях с папами. Только после смерти святого сторонник германцев п. Стефан V высказался в поддержку Filioque вполне однозначно, но самому Мефодию, впрочем, не было суждено узнать об этом ударе, который обрушился на его начинания: к тому моменту, как послание папы прибыло в Моравию, святой уже скончался. Таким образом, и сведения о прямой поддержке папой Стефаном германского Filioque не дошли до Византии: ученики Мефодия относили всю вину на счет интриг Вихинга.

Дополнительное свидетельство в пользу нашего вывода можно видеть в том, что в 881 г. апостол славян посетил Константинополь по приглашению имп. Василия и возвратившегося на престол свт. Фотия. Там он мог ознакомиться с направленными против германских богословов сочинениями святого патриарха. Собственно, еще одной нитью, связывающей св. Мефодия и св. Фотия является само понятие о «сыноотеческой ереси». «Сыноотечеством» (υἱοπατορία) II Вселенский Собор называет учение савеллиан (VII канон II Вселенского Собора). Святой патриарх прямо сравнивает учение германских богословов с савеллианской иопаторской ересью, сыноотечеством: «Если Отец есть Причина происходящих от Него, не по определению природы, а по определению ипостаси, а об определении Отчей ипостаси до сих пор еще никто нечестиво не говорил, что она включает и ипостась Сына (ведь даже Савеллий, выдумавший сыноотечество, этой хулы не произносил), то Сын никоим образом не является Причиной никого из Троицы» [20]. Очевидно, что Filioque же подразумевается под сыноотеческой ересью и в Житии св. Мефодия.

Таким образом, сообщение блж. Феофилакта Болгарского, сохраненное в житии Климента Охридского, что св. Мефодий был противником Filioque, оказывается совершенно истинным. Именно Filioque было той «католической верой» — или, точнее сказать, смешивающей ипостасные особенности Сына и Отца «иопаторской ересью», — которую св. Мефодий предал анафеме в 884 г. Реконструкция собственной триадологической формулы св. Мефодия не может быть осуществлена с достаточной точностью, но, по-видимому, она совпадала с учением св. Фотия: Дух Святый от Отца исходит и через Сына выступает для освящения твари.

Следует заметить, что также п. Стефан в своем послании предает анафеме и воспрещает славянское богослужение: «Касательно же божественных служб, святых Таинств и священнодействий Мессы, которые тот же Мефодий дерзнул совершать на языке славянском, чего впредь не делать он клятвенно обещался на священнейших мощах блаженного Петра, никоим образом впредь никто да не дерзнет их совершать, отвращаясь вины его клятвопреступления. Ибо мы под страхом анафемы воспрещаем это властью Божьей и нашей апостольской властью» [21]. Впрочем, здесь он был введен в заблуждение Вихингом: «Вихинг представил папе Стефану V фальсификат буллы Иоанна VIII. Раздел буллы, содержавший разрешение совершать богослужение на слав. языке, был заменен текстом, в котором говорилось, что папа Иоанн VIII запретил совершать богослужение на слав. языке и Мефодий принес клятву соблюдать этот запрет у гроба св. Петра» [22].

Заключение

Тем не менее, факт остается фактом: разгром славянской миссии не был результатом какой-то досадной исторической случайности. Предал анафеме святителя Мефодия и запретил (также под страхом анафемы) совершение богослужений на славянском языке п. Стефан V, а причиной тому послужило осуждение Filioque, провозглашенное апостолом славян.

Следует отметить, что, к примеру, хорватские средневековые исторические источники представляют память святителя почти исключительно в негативном ключе. Так, например, на Сплитском церковном соборе 925 г. св. Мефодий обвиняется не только в создании славянской письменности (которая воспринимается как анафематствованная и потому запретная), но и в ереси, неправом учении: «Готские [т. е. славянские] письмена были придуманы неким еретиком Мефодием, который на этом самом славянском языке написал много ложного против учения католической веры» [23]; очевидно, что речь здесь идет именно о вероучительной полемике. «Пространная история архиепископов Салоны и Сплита» также сохранила послание, атрибутированное п. Иоанну Х (хотя в атрибуции на настоящий момент существуют сомнения), в котором Мефодий также характеризуется негативно [24]. Все это, разумеется, неудивительно, если памятовать об осуждении святителя п. Стефаном V, и совершенно необъяснимо в ином случае.

Разумеется, обо всем этом тактично умолчали и п. Лев XIII, и п. Иоанн Павел ΙΙ. Последний безлично сообщает, что «после смерти Мефодия дело святых братьев пережило тяжелый кризис, а преследования их учеников ужесточились настолько, что те были принуждены покинуть поле их миссионерской деятельности» [25]. Очевидно, ему не хотелось сообщать, что «преследования ужесточились» вследствие папской анафемы, которая дала преследователям «законное» оправдание для их жестокости.

Мы же предоставляем читателю рассудить — могут ли римо-католики претендовать на наследие равноапостольного Мефодия, предавшего анафеме Filioque и отлученного за это от Церкви папой Римским?

____________________________________

[1] Leo XIII papa. Littera encyclica «Grande Munus» (http://www.vatican.va/content/leo-xiii/la/encyclicals/documents/hf_l-xiii_enc_30091880_grande-munus.html)

[2] Иоанн Павел ΙΙ, папа. Славорум Апостоли // Единство в многообразии: размышления о Востоке и Западе. Милан, 1993. C. 101-102

[3] См., например: Павлов А. С. Анонимная греческая статья о преимуществах Константинопольского патриаршего престола и древнеславянский перевод ее с двумя важными дополнениями // Византийский Временник. 1897. Т. 4. С. 146-147

[4] Щапов Я. Н. Визант. и южнослав. правовое наследие на Руси в XI-XIII вв. М., 1978. С. 97-99.

[5] Троицкий С. В. Кто включил папистическую схолию в православную кормчую // Богословские Труды. 1961. Сб. 2. С. 5-61.

[6] См.: Iohannes VIII papa. Industriae tuae // Magnae Moraviae fontes historici. Brno, 1969. Vol. 3. P. 197-208.

[7] Тахиаос А.-Э. Н. Св. братья Кирилл и Мефодий, просветители славян. Серг. П., 2008. С. 148-149

[8] Житие Мефодия, 12 // Тахиаос А.-Э. Н. Св. братья Кирилл и Мефодий, просветители славян. Серг. П., 2005. С. 309

[9] В позднейшем Житии Климента Охридского говорится, что Вихинг «и сам был упоен неистовою ересью, и других мог упоить, а потому и был предан Мефодием с анафемою сатане» (Феофилакт Болгарский, блж. Житие Климента, епископа Болгарского, 7 // Там же. С. 327).

[10] Тахиаос А.-Э. Н. Св. братья Кирилл и Мефодий, просветители славян. Серг. П., 2008. С. 155

[11] Иванова К. Климент Охридский // ПЭ. Т. 35. С. 664

[12] Тахиаос А.-Э. Н. Св. братья Кирилл и Мефодий, просветители славян. Серг. П., 2008. С. 155

[13] Stephanus V papa. Quia te zelo // Magnae Moraviae fontes historici. Brno, 1969. Vol. 3. P. 224

[14] Ibid. P. 220-221

[15] Ibid. P. 221

[16] Ibid. P. 221-222

[17] Бильбасов В. А. Кирилл и Мефодий по документальным источникам. СПб., 1868. Ч. 1. С. 89

[18] См.: Ratio de symbolo fidei inter Leonem III Papam et missos Caroli imperatoris // MGH. Conc. T. 2. Suppl. 2. P. 287-294.

[19] «Мы не говорим, что Сын — причина (causa) или начало (principium) Св. Духа… но, зная о единстве сущности Отца и Сына, думаем, что Он исходит (procedit) как от Отца, так и от Сына; под “исхождением” (processionem), конечно же, мы имеем в виду послание (missionem)» (Anastasius Bibliothecarius. Sedis Apostolicae Collectanea ad Joannem Diaconum // PL. 129. Col. 560).

[20] Фотий Константинопольский, свт. Слово тайноводственное о Святом Духе, 15 // Антилатинские сочинения. М., 2017. С. 166

[21] Stephanus V papa. Quia te zelo // Magnae Moraviae fontes historici. Brno, 1969. Vol. 3. P. 225

[22] Флоря Б. Н. Вихинг // ПЭ. Т. 8. С. 608

[23] Фома Сплитский. История архиепископов Салоны и Сплита, 16. М., 1997. С. 48

[24] «И не дай Бог, если кто из верующих, почитающих Христа… найдет прибежище в учении Мефодия, решительно нам не известном из каких-либо писаний святых отцов» (Iohannes X papa. Epistola ad concilium Spalatense // Historia Salonitana Major. Beograd, 1967. P. 95).

[25] Иоанн Павел ΙΙ, папа. Славорум Апостоли // Единство в многообразии: размышления о Востоке и Западе. Милан, 1993. C. 93

Приложение. Из послания п. Стефана V

Триадология
«Итак, основание веры, на котором Христос воздвиг Свою Церковь, таково: Три определенных сущих (certae subsistentes) лица — Отца, Сына и Святого Духа — совечны друг другу, соравны; природа этих трех лиц одна — Божество, одна субстанция, одна Божественность, одно величие; при том между лицами есть различение и нет смешения, есть различие, но нет разделения. Различием же я называю то, что одно есть лицо Отца, иное — Сына и иное — Духа Святого. Отец — ни от кого, Сын — от Отца, Дух Святой — от Обоих; Он есть той же самой субстанции, что и Отец и Сын. И сия Святая Троица есть единый истинный Бог, ибо Она не начинается началом и не завершается концом, не объемлется местом и не меняется со временем. Ибо только Отец не есть от иного и потому единственный именуется нерожденным. Сын же — от Отца вечный Сын и потому именуется рожденным. Дух же Святой — есть Дух Отца и Сына безо всякого промежутка, ибо [в Троице] ни о каком времени, в котором существует предшествующее и последующее, не следует и помышлять. И потому Он не именуется рожденным или нерожденным, но исходящим, чтобы не возникало веры в двух Сынов или двух Отцов.А что Дух есть Дух Сына, о том свидетельствует апостол и благовестник: “Кто Духа Христова не имеет, тот и не Его” (Рим. 8:9); также апостол Павел свидетельствует, что Дух есть Дух и Отца, и Сына: “Но вы не по плоти живете, а по духу, если только Дух Божий живет в вас” (Рим. 8:9). Также он яснейшим образом показывает, что Дух есть Дух Отца, когда говорит: “Если же Дух Того, Кто воскресил из мертвых Иисуса, живет в вас, то Воскресивший Христа из мертвых оживит и ваши смертные тела Духом Своим, живущим в вас” (Рим. 8:11). А что Дух есть Дух Сына, свидетельствует снова тот же Павел: “А как вы – сыны, то Бог послал в сердца ваши Духа Сына Своего, вопиющего: ‘Авва, Отче!’” (Гал. 4:6). Что Он исходит от Отца, о том говорит сама Истина: “Дух истины, Который от Отца исходит” (Ин. 15:26). Также и о том, что он исходит от Сына, свидетельствует все та же Истина: “Он прославит Меня, потому что от Моего возьмет” (Ин. 16:14).

Итак, да не будет того, чтобы [нам] веровать, будто Дух исходит от Отца на Сына, а от Сына — для освящения твари, словно по неким степеням; ибо так же, как Он исходит от Отца, Он одновременно исходит и от Сына».
(Stephanus V papa. Quia te zelo // Magnae Moraviae fontes historici. Brno, 1969. Vol. 3. P. 220-221)

О св. Мефодии
«Что же до Мефодия, то мы весьма удивились, услышав, что он предан суеверию, а не назиданию; вражде, а не миру. И если дело обстоит так, как мы слышали, то суеверие (superstitio) его мы совершенно отвергнем. Анафема, осуждающая католическую веру, да падет на главу того, кто объявил ее. А ты и народ твой будете неповинны перед судом Духа Святого, если только без нарушений пребудете в вере, проповедуемой Римской Церковью.Касательно же божественных служб, святых Таинств и священнодействий Мессы, которые тот же Мефодий дерзнул совершать на языке славянском, чего впредь не делать он клятвенно обещался на священнейших мощах блаженного Петра, никоим образом впредь никто да не дерзнет их совершать, отвращаясь вины его клятвопреступления. Ибо мы под страхом анафемы воспрещаем это властью Божьей и нашей апостольской властью. Исключено да будет лишь то, что относится к назиданию народа простого и лишенного разумения; если чтение Евангелия или Апостола будет людьми учеными возвещаться на [славянском] языке, это мы дозволяем, поощряем и призываем к тому, чтобы это делалось как можно чаще, чтобы всякий язык хвалил Господа и исповедовался Ему».

(Stephanus V papa. Quia te zelo // Magnae Moraviae fontes historici. Brno, 1969. Vol. 3. P. 224-225).